– …Людей матта-ии болезни миновали, но не миновали проповеди миссионеров, – с горечью продолжал говорить Таар. – Знаете ли вы, что когда я был мальчиком, здесь жило людей вдесятеро больше, чем до появления злых? А на острове, где родилась Уамму, – в сто? Когда в море выходили рыбаки на промысел, все море между островами было усеяно лодками. Мы вымираем – и это не нуждается в доказательствах. Но при всем том за два года всевластия злых ни одна из наших женщин не стала вынашивать в себе их потомства. Древние мудрецы сказали: от злого рождается злой, от трусливого – трусливый, от подлого – подлый. Самец живущей в мусоре птицы шаш никогда не даст жизнь гордому смелому альбатросу. И если для вас мои слова не оскорбительны, отмените свой запрет.
– А как вы узнали об этом? – оглянувшись, спросил Александр.
– Мне дано видеть суть вещей и человеческих душ. Я заглянул в душу ваших воинов и увидел тяжелые камни запрета, лежащие на родниках их желаний. Люди не могут быть выше и чище великих духов горных вершин. Но ваши души при всем их человеческом несовершенстве – чистая, родниковая вода в сравнении с мутными, грязными душами злых, от которых вы нас избавили. Капитан, снимите камни с родников.
– Вы поставили передо мной очень сложный вопрос, – Матвеев с озадаченным видом покрутил головой. – Вам надо бы знать, что сказанное вами не совсем согласуется с традициями той земли, откуда мы прибыли. Да и те, что выше меня по рангу, когда мы вернемся, подобное не одобрят. Но… Хорошо, я скажу парням, чтобы каждый из них решил лично, пользоваться ему «правом гостя» или нет. Вас это устроит?
– Да, это именно то, что я и надеялся услышать, – кивнул старик.
Переведя на английский последние слова Таара, Уамму, немного помедлив, спросила, глядя куда-то в сторону:
– Скажите, капитан, а для себя вы что решили?
– Для себя? Пока ничего не решил… – пожал плечами Александр и добавил: – У меня слишком много других забот.
У околицы селения им встретились оживленно болтающие меж собой подростки, вернувшиеся сегодня домой. Было заметно, что мальчишки вполне уже освоились с тем, что теперь никого не надо бояться, что снова настала обычная жизнь, как и до той поры, когда появились злые люди, намеревавшиеся их убить.
«Дети есть дети, – невольно улыбнувшись, Матвеев посмотрел на худющих темнокожих пацанов, уважительно уступивших дорогу старшим. – Они уже и думать забыли о былых печалях. Что же дальше-то у них будет?..»
