Впрочем, в какой-то мере так это и было. После того как группа разведчиков перебралась на борт вышедшего ей навстречу крейсера Тихоокеанского флота, по решению, принятому где-то очень высоко, во избежание осложнений в дальнейшем, субмарина отправилась в свое последнее плавание – на дно океана. По поводу случившегося с его командой Александру пришлось исписать не одну кипу бумаги. Но наибольшее впечатление на начальство всех рангов произвели материалы видеосъемки, выполненной на объекте.
По итогам изучений и рассмотрений все материалы, связанные с «круизом», были засекречены, в связи с чем с участников этой истории были взяты подписки о неразглашении. Это мотивировалось особым масштабом и характером события, которое, с точки зрения нормальной логики, подразумевало необходимость какой-то определенной реакции с российской стороны, причем решительной и жесткой. А как же иначе? За спиной России, да всего мира в целом, некие умники надумали куролесить по части организации природных катаклизмов, чреватых самыми непредсказуемыми последствиями.
Однако как такое можно было допустить – и в свете общей «перезагрузки» отношений, и в плане заключения каких-то конкретных договоренностей? Поэтому в данной ситуации было решено сделать вид, что вообще ничего не случилось. Вот так просто – ничего не было, и все тут! Правда, кое-кто из толерантно продвинутых чинов в «белокаменке», движимых чрезмерной «общечеловечностью», родил даже некую идею наложения на зарвавшегося, с их точки зрения, капитан-лейтенанта Матвеева некой военной «епитимии». Но на них цыкнули другие, кто видел дальше кабинетных столов и кресел, и эта затея почила, даже не выйдя за пределы наскоро сочиненных рапортов «инициативщиков».
Усилиями командира бригады морской пехоты все участники «круиза» были представлены к наградам, двое – посмертно. Александра заодно еще и повысили в звании. А еще всем участникам эпопеи были предоставлены отпуска. Погостив у родителей в далеком Поволжье и выслушав от матери бездну упреков в том, что ее сын так и не одумался, так и продолжает жить бобылем, погожим осенним днем Матвеев прибыл во Владивосток. И вот тут-то он узнал о том, что его просили зайти в чилийское консульство. Сообщил об этом сосед по офицерскому общежитию, такой же, как и Александр, «холостяк без перспектив».
Когда Матвеев поднялся на свой этаж, шедший ему по коридору навстречу капитан-лейтенант Глушилин, издав радостное междометие, поздравил с повышением до звания капитана третьего ранга и между делом поведал, что днем ранее сюда в сопровождении какого-то пожилого долговязого очкарика адвокатской наружности приходила некая молодая, очень даже привлекательная особа. Они сообщили, что сеньорита Мануэла Ханторо хотела бы видеть сеньора Матвеева.
