Человек остановился на берегу и прикинул расстояние от еще сухого песка до первой кучи бревен и бетонных блоков, в которую превратился один сегмент опоры рухнувшего моста. Вода текла обманчиво неспешно, и от нее пахло чем-то удушливо-горьким, от чего накатывал кашель, и немного слезились глаза.
Человек поправил рюкзак за спиной, потуже подтянул ремень ружья, потом отступил на несколько шагов назад, взял короткий разбег и, тяжело бухнув кирзачами по плотному песку, прыгнул. Успешно утвердился на криво торчащей из воды железобетонной балке. Перевел дыхание, сплюнул в тяжелую, непрозрачную воду. Снова короткий разбег и прыжок, на этот раз на несколько скрепленных стальными крючьями бревен.
Скоро его встретил противоположный берег речки. Человек в последний раз оглянулся на другую сторону, отыскал взглядом возвышающуюся над развалинами водонапорную башню, пристально смотрел на ее пару мгновений. Потом резко отвернулся и зашагал прочь.
Дима Шухов по кличке Рыжий был самым веселым и оптимистичным из ходоков. Свое прозвище он всецело оправдывал: шевелюра его пламенела как костер, кто-то даже мрачно пошутил, что если он не будет прятать ее под капюшоном плаща или противогазом, то она будет служить великолепным ориентиром для армейского патруля или пилота боевого вертолета. В Зоне людей нет, кроме тех, кто получил официальный доступ для исследований, да и те сугубо с военным сопровождением — так гласила официальная версия, а посему все, что двигалось, подлежало немедленному уничтожению на месте, как местные, несомненно опасные для других формы жизни.
Рыжий был настоящим хранилищем юморесок и анекдотов, которые не уставал рассказывал всем товарищам и спутникам. Кроме того, он умел прекрасно играть на гитаре и даже петь. Шаляпин или Каррузо могли покоиться с миром, но голос Рыжего слуха не резал, а песен он также знал немало. Так что когда ходоки шли в Зону на очередную вылазку, Шухову были рады в каждой компании.
Кроме того, у Шухова было еще одно неоценимое качество — он был типичный филантроп. То есть любил людей и буквально был одержим стремлением всегда всем помогать и спасать, невзирая на обстоятельства и личную выгоду. Нескольких ходоков он и правда вытащил буквального с того света, таща почти погибших на себе до Периметра, а потом под пулями армейского патруля через колючую проволоку и минное поле.
Хоть Рыжего некоторые и считали полупридурком из-за словоохотливости и подчас неуместного юмора, его все же уважали, и он заслуженно носил статус «своего мужика». Тем более те, кто побывал вместе с ним в паскудной ситуации. «Второй Матросов» — как отозвался о нем один из старых ходоков.
