Орелий не без опаски косился на предводителя мусталийцев, прекрасно осознавая, что их судьба целиком и полностью в руках этого смуглого широколицего человека.
— Не бойся, — усмехнулся тот, — мы, кесха, честные люди. Мы чтим законы гостеприимства. Мы слишком много скитались, чтобы не помнить о них. А вы — наши гости.
Орелий согласно кивнул и бросил взгляд вглубь лагеря.
— Ты боишься за девочку? Турата присмотрит и за ней и за раненым, она своё дело знает.
— Это хорошо, — слегка натянуто согласился Орелий.
— На, выпей, — мусталиец протянул ему кожаную флягу.
Отказываться было не слишком удобно, и Орелий сделал глоток. Внутри оказалось неожиданно хорошее вино.
— Вы направляетесь в Серениссу? — спросил он, — удивительно, что вас занесло в горы так поздно осенью.
— Тут одна дорога… И мы действительно едем в ту сторону.
Мусталиец помрачнел, и закупорил флягу.
— Что-то не так? — смутился Орелий.
— Да нет. Обычное дело. Мы редко кому нравимся… Вот и приходится ехать по горам на зиму глядя.
— Вас откуда-то изгнали?
— Ты слишком любопытен… Но слово гостя — закон. Да и скрывать нам нечего. Великий князь Удольский Сигибер никогда не любил наш народ. И этим летом решил, что без нас его земли станут лучше…
— Вы могли зазимовать в Арнии, — удивился Орелий, — зачем было ехать так далеко? Да и право жить в Империи вам дано императорской волей. И даже великий князь не в силах его отменить.
— Твоими бы устами… — вздохнул мусталиец, — но император стар, а наследник в большой дружбе с сыном Сигибера. А что до Арнии, так князья Удольские давно считали её своей вотчиной и тамошние алькальды с великим почтением относятся к удольским законам. Лучше уж подальше от них перезимовать. А в Серениссе удольцев не любят.
— Ты хорошо разбираешься в политике.
— А как без этого жить простому кесха? Надо же знать, за что тебя повесят… — он горько рассмеялся.
— Почему ты называешь себя кесха?
— Это имя моего народа. На нашем языке это означает "ученик".
— Ученик? Но отчего вы зовёте себя учениками?
— Потому что мы учимся, — мусталиец усмехнулся, — и вы учитесь, только сами этого не понимаете. Жизнь это всего лишь обучение.
— Можно, конечно, сказать и так… — задумался Орелий, — но всё же странно. Все обычно вас зовут мусталийцами.
Его собеседник отрицательно покачал головой.
— Мусталия не наша родина. Вы ошибаетесь, называя нас мусталийцами. Но это ваше дело, вы можете звать нас как хотите. Нам не жалко.
— О вашей родине говорят разное…
