Сожжение Просперо | страница 13
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал вышнеземец.
— Ты хочешь здесь погибнуть? — спросил Фит.
— Нет!
— Что ж, — ответил хэрсир, — ты определенно приложил усилия к тому, чтобы именно так все и случилось.
Место сияло величественностью.
Даже в столь отвратительный день, с приближающимся концом шестинедельной кампании по захвату Беотийской крепости, из которой доносились скрежет и грохот, в святыне царило странное безмолвие.
Касперу Хавсеру доводилось чувствовать подобное и раньше, в местах, где на протяжении бессчетных поколений человечество поклонялось своим богам. Хрупкий остов силезийского собора, который возвышался над дымящимися побелевшими руинами и шлаком ядерного пылевого котла. Покрытые рисунками глубокие пещеры в Белуджистане, где монахи спрятали драгоценные свитки со священными таинствами, и тем самым пронесли основы своей веры через Эру Раздора. Монашеские пристанища на Кавказе, где скрывались в изгнании сбежавшие от погромов Нартана Дума ученые. То были заброшенные аскетичные кельи, находившиеся на такой высоте, что оттуда можно было увидеть расширяющиеся зоны ульев Каспийского Блокана востоке и нано-токсичные воды Понта Эвксинскогона западе, и где в ветре, разреженном воздухе и ярком небе слышался глас некоего позабытого бога.
Ученые сбежали из королевства Панпасифик Дума с бесценным грузом знаний, которые они вынесли из библиотеки тирана перед одной из его информационных чисток. По слухам, некоторые из этих материалов относились к временам, предшествовавшим Золотой Эре Технологий.
Когда Хавсер и группа консерваторов, наконец, отыскали беженцев, те уже давным-давно сгинули. Данные, книги, цифровые записи — все превратилось в прах.
Чем больше человек собирает, тем больше он находит, что еще следует собрать; чем больше человек изучает, тем отчетливее он понимает, сколько забыл.
Эти слова принадлежали Навиду Мурзе. Хавсер никогда с ним доселе не встречался, но различные представления, которые сложились у них друг о друге за долгие годы, вызывали между ними мрачное отвращение, которое, казалось, ничто не в силах было изменить. Но Мурзу нельзя было винить за его страстное желание, ибо призвание влекло его столь же сильно, как и самого Хавсера.
— Мы потеряли больше, чем знаем сейчас, — говорил он, — и постоянно продолжаем терять. Как мы можем гордиться своим развитием, если обожаем уничтожать и не можем поддерживать даже базовой общности знаний с нашими предками?