— И это далеко не единственное, в чем ты провинилась передо мной, Эстер. Сегодня я узнал, что доверять тебе нельзя.
У Эстер виновато екнуло сердце, но она спросила совершенно хладнокровно:
— Это почему же?
— Да потому, что ты меня подвела. Я имею в виду лорда Блентропа.
Эстер почувствовала, что краснеет, и мысленно упрекнула себя в отсутствии самообладания. Как Гарольд мог узнать правду? Ну что ж, оставалось только лгать до конца, а если это не поможет, — держать ответ. В худшем случае Гарольд может развестись с ней, а там… разве так уж плохо стать леди Блентроп? И во всем величии своей веры в любимого она сказала спокойно:
— Право, не понимаю, о чем ты толкуешь?
— Вот как? Не понимаешь? — подхватил Гарольд. Он пытался говорить саркастическим тоном, но голос его звучал только обиженно. — Что ж, придется объяснить. Я познакомил тебя с Блентропом для пользы дела, не так ли?
— Да, так ты говорил.
— И велел тебе угождать ему, верно?
— Да. И ты находишь, что я поняла твой наказ слишком буквально?
Тут уж Гарольд на миг опешил. Однако, игнорируя эту загадочную реплику, сердито продолжал:
— А ты, конечно, не постеснялась сорвать самое крупное дело из всех, какие когда-либо плыли мне в руки. Да знаешь ли ты, что я мог заработать на нем тридцать, а то и сорок тысяч фунтов?
— Нет, этого я не знала, — отвечала Эстер с невольной брезгливостью. — Да и откуда я могла знать: ведь ты мне никогда ничего не говоришь.
— А зачем тебе говорить? Что ты можешь понимать в серьезных и важных делах, если даже выполнить самый простой наказ — и то не умеешь? Я мог бы, пожалуй, выжать эти деньги из других, но раз нельзя пустить в ход имя Блентропа, ничего не выйдет. «Член нашего правления лорд Блентроп, майор, кавалер ордена Бани, награжденный также крестом «За военные заслуги» и орденом «За отличную службу», — вот чем мы хотели козырнуть. Это внушало бы людям доверие — все знают о его подвигах под Юлюком. Как раз такой герой войны нам нужен был в правлении, чтобы проводить замечательную послевоенную программу. А ты все испортила.
— Значит, он отказался?
— Отказался ли? Конечно! И мало того — он уехал, чтобы я не мог его достать. Согласился занять какой-то пост в Вест-Индии и… Что это с тобой?
Эстер была смертельно бледна. Борясь с охватившей ее слабостью, она впилась ногтями в ладонь. Гарольд смотрел на нее сердито и с недоумением. Наконец она сказала:
— Ничего. Продолжай. Значит, уехал в Вест-Индию?
— Да. Сегодня утром я получил от него письмо. Пишет, что он вынужден уехать и не может стать членом нашего правления, так как, чтобы надзирать за делом, надо жить в Англии. Этакая чепуха! Кому нужен его «надзор»? Нам было бы еще удобнее пользоваться его именем в то время, как он сидел бы за границей. А теперь он уехал, не дав на это согласия. И во всем виновата ты! Наверное, ты его отшила или чем-нибудь обидела — он даже не кланяется тебе в письме. У меня-то совесть чиста, я его обхаживал как только мог. Господи, сколько времени потратил зря на этого болвана!.. Притворялся, будто мне интересно слушать без конца болтовню о его победах в поло и грязных интрижках с бабами… Ну, опять! Что с тобой делается, скажи на милость?
