– Ничего себе! – выдохнула я.
Галя молчала. Есть такое выражение: глаза как пять копеек. Это когда пять копеек еще были размером больше, чем нынешние металлические десять рублей. Теперь я узнала, что оно обозначает.
В других комнатах беспорядка было меньше. Там тоже проводили обыск, но уже не так… стихийно. С тихим вздохом Галя опустилась прямо на пол. Мне показалось, что у нее просто подкосились ноги.
– Галь, – спросила я, – милицию будем вызывать?
– Ты с ума сошла! Это же папа!
– Андрей?! – Я вспомнила его бурный разговор с Анной Федоровной, его обещание перейти от слов к делу. – Интересно, он нашел письмо?
Галя говорила, что письмо было в секретере. Логично предположить, что Андрей первым делом полез туда. Но зачем тогда было ломать тумбочки? И шкаф? И все остальное?
– Галя, – выдохнула я, – отец его не нашел!
Она растерянно посмотрела на меня:
– Я, наверно, когда копию снимала, бумаги переворошила. Анна Федоровна потом намекала. Вот письмо, видимо, и перепрятала.
– А если он его не нашел, – я стала развивать мысль, – то он помчался на дачу… в таком состоянии… чтобы добиться ответа у Аннушки…
– Поехали! – почти выкрикнула Галина. – Немедленно. Черт знает, что он может еще учинить!
Я огляделась: секретер был явно порублен чем-то острым и тяжелым, вроде топора. Самого орудия нигде видно не было.
– Поехали, – согласилась я. – И как можно быстрее. Только, ради бога, не волнуйся!
Мы бы все равно не успели. А если бы и успели, то что бы мы могли поделать против спятившего от сознания упущенной прибыли здорового рослого мужика?
Галка два раза проскочила на красный свет. Сидя рядом, я набирала на мобильнике поочередно номера то Нади, то Анны Федоровны, но ни одна из них не брала трубку. Это заставляло Галину еще сильнее жать на газ. Как нас только не остановили!
– Галя, успокойся, – твердила я, – он же не психически больной! Все обойдется.
– Ты не представляешь, каким он может быть, – причитала она.
Когда мы ворвались в дом, там царила тишина.
– Все! – У Галки побелели губы.
У меня упало сердце. Я забормотала что-то утешительное, одновременно представляя два окровавленных трупа на дорогом шерстяном ковре.
– Надя! – тихонько позвала я, на всякий случай проверив, не захлопнули ли мы за собой дверь: в случае чего – рванем назад и в машину.
Из кухни показалась Надя. Выглядела она немного бледной.
– А, девочки, это вы… – нетвердым голосом произнесла она.
– Надька! – воскликнула Галина. – Ты жива! Папа приезжал?
