— Готово, вашбродь! — довольная улыбка на закопченном лице ефрейтора. — Подрывать?
— Погоди! — Я неожиданно вспомнил, что теперь прекрасно говорю по-немецки и громко стукнув прикладом автомата в дверь, заорал. — Die deutschen Soldaten — ergeben Sie sich! Wir werden den Bunker sprengen! /Немецкие солдаты — сдавайтесь! Мы взорвем бункер!/
Стрельба прекратилась. Из-за двери нерешительно крикнули:
— Was ist los? Wer dort?/Что случилось? Кто там?/
— Es ist der Offizier der russischen Armee! Ergeben Sie sich! Meine Grenadiere werden den Bunker sprengen! /Это офицер русской армии! Сдавайтесь! Мои гренадеры взорвут бункер!/
— Russischen grenadiere? /Русские гренадеры?/ — Голос умолк. Некоторое время никто не отзывался, но пулемет при этом не стрелял. Немцы, наверное, совещались.
Я еще раз стукнул прикладом в дверь.
— Ich gebe die Minute auf die Uberlegung! /Даю минуту на размышление!/
— Schie?en Sie nicht! Wir gehen hinaus! /Не стреляйте! Мы выходим!/
— Не стреляйте! Они сейчас вылезут! — Перевел я своим. — Только держите ухо востро! Мало ли что?
— Не сумлевайтесь, вашбродь!
За дверью что-то загремело, и она со скрипом открылась. Из проема показались вытянутые вверх грязные трясущиеся руки и наружу шагнул тощий лопоухий немец в очках. За ним второй — пожилой седоусый, в мятой бескозырке с красным околышем.
Мои бойцы шустренько их обыскали и разоружили. Рябинин сунулся в дот, выставив вперед ствол автомата.
— Никого!
Я тоже заглянул вовнутрь.
Нда! Места — маловато! Это прямо какой-то бетонный шкаф. У амбразуры занимая половину площади стоит на станке пулемет МГ-08. На стенках — полки с патронными коробками. На крючках висят две противогазные сумки и винтовка 'маузер'. Весь пол завален стреляными гильзами. Духота и пороховая вонь. Как они тут сидели?
Пленных увели, а я присел на разбитый патронный ящик.
Интересно получилось — мы победили, а я даже не разу не выстрелил!
Бывает же…
6
Передав захваченный дот подошедшей 11-ой роте, мы двинулись разыскивать своих. Бой затихал. Артиллерия продолжала бить куда-то чрез наши головы, но в окопах выстрелы почти прекратились.
Это значит, что все линии окопов уже захвачены, а уцелевшие немцы удрали либо сдаются в плен.
Устало шагая по ходам сообщения следом за вестовым, я пытался размышлять, что же дальше? Моя стратегическая прозорливость была величиной, близкой к нулю, а опыт ведения войны в условиях Первой Мировой отсутствовал полностью. Если мне не изменяет память, согласно прочитанной когда-то книге 'Великая Война' Джона Террейна, за те двое-трое суток, во время которых наступающая сторона вела артобстрел, обороняющиеся успевали усилить вторую линию обороны в трех-пяти километрах от первой. Атакующие войска захватывали полностью разрушенный участок, продвигались до соприкосновения с более укрепленной и подготовленной линией обороны и на этом наступательная операция, с их стороны заканчивалась, а начиналось контрнаступление противника. Под Верденом, таким вот макаром, за год положили миллион человек.
