Дубинатор огорчённый таким поворотом событий, опечаленный полной потерей хабара и своего рюкзака, срывает свой пулемёт, именуемый Хеклер и Кох «MG 36» и начинает поливать почём зря, не жалея патронов. Мародёры огрызаются короткими очередями, даже не думая запереть нас в мешок, потому что наш пулемётчик шанса такого им не дал. Боковым зрением улавливаю движение со стороны, где должен в этот момент находиться Крюк и понимаю, что его уже нет там, он по обходному манёвру ушел во фланг атакующих. Чтобы прикрыть его манёвр атакую короткими очередями, с мыслью: «За что бьемся непонятно, хабара уже всё равно нет».
Через минут пятнадцать, по моему расчёту Крюк должен был добраться, прекращаю атаковать и судя по тишине и отсутствию ответных выстрелов Крюк отработал по полной и живых там нет, можно успокоится и успокоить этого придурка с пулемётом высказать ему своё категорическое «ФИ». Дубинатор почувствовав своё положение, зачехляет пулемётик с видом насупившегося малыша:
— А что я виноват, мудофелы налетели, я в запале и швырнул. Вы пацаны не думайте, я хабар отработаю, не беспредельщик ведь.
— Ты Дубинатор точно придурок, хабар конечно знатный, но без твоего «Хеклера» нам полный трындец должен наступить.
Крюк- дипломат хренов, хотя он прав, если бы не пулемёт этого хабарометателя, нам тяжко пришлось бы, а так жаловаться не на что- все живы и здоровы, а хабар в Зоне не переведётся, пусть он и дорогой был, карману и сердцу.
Собираем уцелевшие манатки, оружие бандосов и их нехитрый скарб, навьючиваемся заново и в бар, как тупые вьючные животные через все долговские посты.
И вот грязные, без хабара и соответственно без навара пришли в «100 рентген», сдали стволы, как положено, заходим в аудиторию, так сказать к абитуриентам, народу в баре не сказать, чтобы много, но как говориться хватает. Крюк с Терминатором пошли к бару принять антидепрессанта, для снятия стресса, а мне пришлось идти к перекупщику с докладом, о наших горе — приключениях и геройских поступках, а главное о том, что его заказ накрылся медным тазом и надёжно похоронен в Воронке, царство ему небесное и Зона ему пухом.
Я культурно постучал в дверь и легонько пнул её ногой, дверь со страшным скрипом открылась, впуская меня в полутёмное помещение и сводя скулы до такого же скрипа. Перекуп стоял ко мне спиной и ковырялся в своём сейфе, наверное, чах над златом. Я уселся на табуретку и опёрся спиной о стену, для придания своей персоне более независимой позы закинул ногу на ногу.
