При взгляде на него сердце Алисы забилось где-то в горле, а руки и ноги сделались ватными — словно она провалилась в глубокий снег и не может теперь пошевелиться, — и только внутри разлилось тепло и странное чувство — то ли восторга, то ли опьянения.
— Алиса, — позвал он, и девушка нисколько не удивилась тому, что незнакомец знает ее имя. Она вдруг подумала, что он знает о ней все, и это было даже приятно, потому что ей не хотелось иметь от него тайны, ей хотелось, чтобы он читал ее душу, словно открытую книгу — только это сейчас могло принести ей умиротворение и радость.
— Алиса, ты узнаешь меня? — спросил он, и девушка кивнула.
— Да. Я помню тебя. Это ведь ты приходил ко мне, когда мне еще было четыре?
Четырнадцать лет назад
— Ну и где же твой друг? — мама, оглядев пустую комнату, подняла с пола одноглазого плюшевого мишку, с которым Алиса давно уже не играла.
— Его сейчас нет! — ответила девочка, удивленная бестолковостью взрослых. — Но он придет. Он всегда ко мне приходит. Нам весело. Мы играем и разговариваем.
Мама вздохнула, села на диван и усадила Алису к себе на колени.
— Ребенок, ты уже довольно взрослый. Разве тебе нужны придуманные друзья? Ты же дружишь со Светочкой, Егором и Настей. И мы с папой твои друзья…
— Он другой! — категорично заявила девочка, прекрасно понимавшая, что сравнивать ее особенного друга со Светой или с родителями совершенно невозможно. Она не помнила его лица, но прекрасно помнила его тепло и свет.
— Конечно, другой. Потому что его нет. Ты сама его придумала, — ласково объясняла мама.
— Нет! Не сама! Он есть! — Алиса попыталась вырваться из материнских объятий.
— И где же? Познакомь меня с ним, — попросила мама.
— Его нет, — повторила Алиса.
— Вот видишь, нет! — уцепилась за фразу мама, отпуская вырывающуюся дочь.
— Нет… — повторила Алиса и вдруг горько расплакалась.
Крупные слезы стекали по щекам и по носу, падали на новое красное платье, а мама вытирала их бумажным платком и что-то говорила, успокаивающе гладя по голове…
* * *
Он не отвечал, но ей оказалось достаточно его улыбки. Больше ни у кого не бывает такой особенной улыбки, больше ни от кого не исходит такое тепло и свет. Он — совершенно особенный.
Взгляд Алисы упал на асфальт, и сердце замерло в груди: у ног незнакомца послушной собачкой лежала тень, и у этой тени были крылья! Широкие перистые крылья, полусложенные за спиной.
Как же она смогла убедить себя, что его действительно не существует, зачем поверила маме и прожила эти четырнадцать лет совершенно напрасно, забыв его и запретив себе думать о нем! Она сама предала, оттолкнула его, и от этого стало так горько, что Алиса вновь почувствовала, что щеки ее увлажнились от слез. На этот раз она плакала совершенно беззвучно, не поднимая головы. И вздрогнула, почувствовав прикосновение рук. Утешая, он обнял ее, прижимая к своей груди. Девушка замерла, не решаясь вздохнуть. Ее охватило совершенно необыкновенное чувство. От ангела едва ощутимо пахло ароматом цветов, а еще свечами и ладаном — такой знакомый, любимый с детства запах, чуть сладковатый, чуть дурманящий… Прикосновение его рук было легким и вместе с тем почти обжигающим. Ощущение оказалось таким необычным, что Алиса не нашла бы слов, чтобы его описать. Она вдруг испытала такое полное счастье, какого не было никогда в ее жизни… или было, но давным-давно, в полузабытом детстве.
