Эльф помчался вперёд, Ангарэль попытался поразить Лира простым ударом сверху. Но эстир вовремя отскочил в сторону, перехватил руку держащую клинок, резко вывернул. А второй рукой схватил Ангареля за горло и кинул в снег. Парень упал, выронив меч.
— Как ты это сделал, — спросил он, всё ещё валяясь в снегу.
— Легко! — ответил Лир, усмехаясь, — Простейший приём, если знать против кого его применять. Я и не знал, что эльфы ныне такие хилые пошли.
Ангарэль поднялся и принялся отряхиваться от снега. Он подобрал свой меч и еле удержался, что бы снова не броситься на Лира, который фактически окунул его лицом в грязь. Так он и застыл с обиженной миной на лице.
— Не надо на меня обижаться, со мной в Красных Скалах поступали намного хуже. Некоторые мои раны заживали слишком долго, но это дало мне понять, что лучше не пропускать удары. Мой учитель был жесток, за это я ему и благодарен.
— А ты долго учился? — спросил эльф.
— Почти всю жизнь… И до сих пор учусь, — ответил Элрэт, — А пока тебе даже метлу в руки нельзя доверить, не то что клинок. Возьми пока что вон-то бревно и бегай с ним вокруг поляны, пока я не скажу, что хватит. Потренируй выносливость.
Эльф принялся послушно выполнять поручение.
— Зря ты назвал меня великим воином, у себя на родине я обычный средний фехтовальщик. Я не такой высокий сильный, как мои соплеменники. Поэтому и выбрал короткое оружие для большей проворности. А здесь среди людей, мне есть чем похвастаться, — произнёс Лир больше для себя, чем для Ангарэля, с трудом осиливающего третий круг.
Лиру стало скучно, он начал вертеть клинок в воздухе, затем отрабатывать приёмы на воображаемом противнике. Он частенько это проделывал, чтобы не утратить форму.
Ангарэль то и дело поглядывал на него и удивлялся его скорости ловкости.
«Ничего, и когда-нибудь так смогу» — утешил себя он себя этой мыслью, продолжая бегать с бревном на плечах.
Элрэт тоже смотрел на Ангарэля. Они были почти одного возраста. Лир был немного старше, но между ними была большая разница в опыте, как в боевом, так и в жизненном. «Интересно, на что он убил столько лет своей жизни, что толком не смог ничему научиться? — думал Лир, — Просидел дома под крылышком мамочки и папочки, которые да самой смерти буду считать его дитём неразумным? Хотя на лютне вроде бренчит, не так как Кеоран, но всё же. Может быть, в этом его путь? Какое мне вообще дело до чужой жизни. Он же мой ученик, значит, мне надо учить его не только драться, но и жить. А кто я такой, чтобы учить другого жить? С чего я взял, что я живу правильно, мне самому не сладко приходиться, временами по собственной глупости. Но дураки учатся на своих ошибках, а умные на чужих, буду надеяться, что он хотя бы умный».
