Димка почему-то сразу невзлюбил нашего проводника и всегда косился в его сторону.
— Ну, чего мычишь? — наседал он на Сузева. Сузев со свойственной ему манерой пытался уклониться от разговора.
— Ну, вот: мы… вы… — горячился Димка. — Не хотят работать — гнать их к чертовой матери, и все дело.
— Вообще-то нужно с ними поговорить, — наконец согласился Сузев. — С Зайцем о работе я не договаривался, а вот с Карабановым заключил договор.
Мы еще не заснули, когда вернулись охотники.
— Ну, как? — спросил их Сузев. В ответ Заяц показал два пальца.
— Да куда ж нам столько мяса?.. — удивился Сузев. — Хватит, наверно, бить изюбров, ребята, — неуверенно сказал он.
— Сами не съедим — люди помогут, — ответил Карабанов.
— Все же мы не на заготовки приехали… Нам разрешили стрелять только для себя, узнают — неприятности могут быть…
— Кто узнает? Тайга-матушка кругом, — усмехнулся Карабанов.
— Да, но…
— Набьем, накоптим — на всю зиму будет. Че в бирюльки играть?! Скоро рев — самый раз бить зверя. Да много ли с одного зюбра мяса? Засушишь, так и пуда не будет. Ты возьми в толк, Петрович, — с зюбрей проку больше, чем с норок. Соображай, как сытней…
— Сытнее ли, голоднее, а нам нужно ловить норок.
— Какой разговор? Вы ловите норок, а мы с Петром и себя, и вас обеспечим.
Сузев поднял брови и задумчиво, с интересом посмотрел на Карабанова.
— Приедешь в город, еще спасибо скажешь, а не застесняешься, так и деньжата будут… Не малец, почитай, прикинь, че к чему…
— Но мы втроем можем не поймать столько норок. Я с вами договаривался, что и вы будете ловить… Собака у вас хорошая… — заговорил Сузев.
— Э-э, пустое! — махнул рукой Карабанов. — Не поймаете — только-то и делов. Не привязаны, чай, звери…
— В общем, так, — неожиданно заговорил молчавший до этого Димка. — Еще один изюбр — и я составлю на тебя акт.
Карабанов оторопел.
— Че-е-е? — только и смог он произнести.
— А не че-е, — передразнил его Димка. — Еще один изюбр — и готовь монету.
— На том и порешим! — твердо сказал Сузев. На скулах у него перекатывались желваки, а потемневшие прищуренные глаза не оставляли сомнений относительно душевного состояния нашего командира.
Карабанов не возражал, спокойно и насмешливо глядя на Сузева и Димку. Он помолчал, размышляя и прикидывая.
— Связался я, господи, с блаженными… — вздохнул он. — Лови-ка ты своих норок сам — мне не с руки мельчиться. Завтра я еду домой.
Заяц во время всего разговора молчал, и нам остались неизвестными его намерения. Наутро он не уехал с Карабановым, хотя и помогал ему собираться.
