Последний вагон медленно исчез. Она уже не могла бежать и остановилась. Платформа кончилась. Никого не было. В тусклом свете фонаря одинокая фигура Мати замерла под сильным дождем. Мати рыдала.
— Где ты была? — Сергей Михайлович обнял ее прямо в дверях.
— В тюрьме.
— Что?
— Натали в тюрьме. Я была у нее. Странно, но они разрешили мне, потому что я первая балерина России. Натали сказала мне, что в Гатчине арестовали Мишу вместе с его секретарем Джонсоном.
— Да, я его не видел несколько дней.
— Вот за эти дни все это произошло. Рошаль пытался организовать их бегство. Он уверял, что успех гарантирован. Но его самого неожиданно арестовали и расстреляли. Он был хороший молодой человек. Мишу и Джонсона схватила банда какого-то Мясникова, большевика. Они примчались ночью на грузовике, все вооружены. Они предложили Джонсону уйти, но он отказался покинуть Мишу, сказал, что хочет разделить с ним любую участь, которая его ожидает. Вот такой человек. Натали, к счастью, не была во дворце. Она была у знакомых. Утром, узнав, что случилось, она с Татой, дочерью Мамонтова, пошли к Урицкому.
— Ничего себе. К главе петроградского Чека. И что дальше?
— Пошла к этому типу просить освободить Мишу.
Сергей Михайлович покачал головой.
— Я знаю, Сережа. Они не только не освободили брата царя, но арестовали Натали с Татой. Теперь обе в тюрьме.
— А где же малыш Георгий, Жоржик? Ему должно быть не больше пяти лет.
— С Жоржиком все в порядке. Он уже в Дании у родственников бабушки. Сережа…
— Что, милая?
— Я боюсь.
В ее жизни ничего больше не осталось, и она согласилась вернуться на Кавказ. Сергей Михайлович пошел проводить ее на станцию, поцеловал Владика и крепко прижал ее к себе.
— Я люблю тебя, Мати. Я всегда тебя буду любить. Я приеду, как только сделаю все дела, как можно скорее.
— Сережа, идет настоящая охота за Романовыми. Буль осторожен. Обещай, что будешь осторожен?
— Обещаю.
Они сели в вагон, и она смотрела на него. Такой же, как был. Нисколько не изменился за столько лет. Высокий, сильный, темные любящие глаза. На сердце было тяжело. Было чувство, что она больше никогда его не увидит.
В Москве они силой пробились в вагон. Сотни людей штурмом брали каждый поезд. Всюду сидели, лежали и стояли пьяные солдаты, почти все дезертиры с фронта. В воздухе стояла отборная ругань. Мати закрыла уши Владика руками, чтобы он не слышал все эти «революционные разговоры». Поезд продвигался со скоростью черепахи, бесконечно останавливаясь посреди каких-то полей и лесов. В районе Дона поезд снова остановили. Неожиданно все эти революционные солдаты поголовно оказались вполне нормальными людьми. Трое высоких, крепких казаков с саблями, чисто выбритые, вошли в вагон и вежливо попросили всех приготовить документы. Взяв ее паспорт, офицер широко ей улыбнулся.
