— В чем дело? — спросил Наследник, заметив постороннего.
— Они закрывают, — сказал офицер.
— Чепуха! Мы остаемся. Давай сюда цыган. Я хочу услышать еще раз эту, как ее, «Очи черные».
Когда все пели: «Очи черные, очи страстные», — в дверях показался высокий седовласый генерал. Хозяин поспешил к Наследнику.
— Ваше Императорское Высочество, Его превосходительство военный губернатор, сам лично. — Он сделал шаг назад.
— Ваше Императорское Высочество, прошу прощенья, — сказал генерал, поклонившись Наследнику. — Но почти пять утра. Слишком шумно. Вы перебудите весь Петербург. Вы знаете, что Ваш отец настаивает на строгой дисциплине. Пожалуйста, заканчивайте, действительно поздно. Вы, наверное, очень устали, Ваше Императорское Высочество, я еще раз прошу прощенья…
— Старый дурак, не видишь, что ли, что мы веселимся. — Ники чувствовал, что говорит что-то не то, но он был как в тумане, потерял контроль над собой. Все это шампанское! — Как ты осмеливаешься говорить мне, что делать! — Наследник схватил вазу с икрой и швырнул в голову генерала. Офицеры зарычали от хохота.
— Браво, браво, Ники, убирайся отсюда, старый дурак…
Мати сидела справа от Наследника. Она была смущена, ей было стыдно за безобразный инцидент.
Иван Александрович Всеволожский, директор Императорских театров, подал репертуар Государю. За много лет на этой должности он выработал определенный кодекс поведения. Когда Государь просматривал программу, надо было молчать и только отвечать на вопросы.
— Опять этот «Садко». Римского-Корсакова не надо. — И Государь чиркнул зеленым карандашом по листу.
— Ваше Величество, Его Императорское Высочество все еще спят. — Секретарь стоял в дверях.
— Который час?
— Четыре пополудни.
— Ты иди, Иван. Римского не надо. Я ж говорил тебе. — Он проводил глазами Всеволожского и повернул голову к секретарю, ждущему распоряжений.
— Я нисколько не удивлен. Пришлите его ко мне, как проснется.
— Есть прислать, когда проснется.
«Эта его маленькая штучка, это ее вина, — думал Государь. — И моя вина тоже. Это я представил моему сыну эту… Я явно становлюсь старым и глупым».
Два часа спустя…
— Ты знаешь, который сейчас час?
— Да, конечно. Пять пополудни, Ваше Величество.
— Объясни свое поведение прошлой ночью.
— Да ничего не было. Старый дурак вмешался. Это была шутка, отец.
— Шутка?! Так вот, Ники, я вижу, что ты слишком серьезно принимаешь к сердцу эту штучку. Она ведь была вчера с тобой, не так ли? Я имел в виду легкий флирт, когда представил ее тебе, а теперь меня информируют, что ты с ней вообще неразлучен.
