Герцог обвел взглядом лица, надеясь встретить кого-нибудь из знакомых. В этот момент женщина, стоявшая к нему спиной у карточного стола, обернулась и окликнула лакея. Герцог чуть не вскрикнул.
– Каролина Стендиш! – прошептал он. – Клянусь всеми святыми! Вот уж кого не ожидал здесь увидеть.
Женщина, о которой идет речь, без сомнения, выделялась среди других. Ее модное платье из серебряных кружев, доставленное, судя по фасону, из Франции, было отделано ярко-красными лентами – такие обычно шьют в Лионе. Оно эффектно подчеркивало ее высокую грудь, а широкая полупрозрачная юбка чуть приоткрывала атласные туфельки. На шее – ожерелье из кроваво-красных рубинов, сверкающих при свете свечей. Герцог узнал ожерелье, и лицо его омрачилось, когда он вспомнил, каких денег оно ему стоило. «Подари мне его, Трайдон, любовь моя. Если ты мне его купишь, я найду тысячу способов отблагодарить тебя», – страстно шептала ему Каролина. Она ласково обвила руками его шею, прижалась губами к его губам. А он вдохнул запах экзотических духов, и голова у него закружилась…
Каким же наивным дурачком он был тогда, не понимая, что Каролина Стендиш действительно заслуживает тех тостов, которые еженощно поднимали в ее честь щеголи с Сент-Джеймса. А он чуть не лопался от гордости, что она предпочла его более влиятельным поклонникам. И хотя часто, даже в самые счастливые минуты, герцог подозревал Каролину в неверности, он был настолько ослеплен чувством, что позволил себе увлечься женщиной на десять лет старше, давно овладевшей всеми секретами древнейшей в мире профессии.
Когда его полк получил приказ отбыть в Португалию, между ним и Каролиной произошла короткая, но бурная сцена прощания.
Однако полк из-за плохой погоды задержался в Саутхемптоне, и герцог, воспользовавшись передышкой, вернулся в Лондон. Тут и выяснилось, что Каролина недолго горевала после его отъезда и нашла утешение в объятиях лорда Ревенскрофта, человека, который всегда был неприятен Трайдону.
Герцог не мог без отвращения вспоминать дальнейший ход событий. Лорд Ревенскрофт попытался выставить его из дома Каролины, а он, защищаясь, ответил: «Дом приобретен на мои деньги, и я имею на него больше прав, чем его сиятельство». И тут Каролина проявила себя в истинном свете. Она тоже указала Трайдону на дверь – несомненно, ею руководил страх потерять богатого и влиятельного покровителя.
Герцог до сих пор с содроганием вспоминал ее резкий тон, суетливые движения, как она схватила его в нетерпении за руку, и наконец тот поток брани, с каким она проводила его, недавнего любовника, до дверей.
