Хотел спросить, где мы будем брать то, что можно хранить в холодильнике, но счел за благо промолчать.
– Что касается освещения, – продолжил Макар, – то я распоряжусь, чтобы принесли аккумуляторный фонарь. Еду вам будут приносить сюда. По территории лагеря можете передвигаться свободно. Куда не положено, вас и так не пустят. Пока все. Обживайтесь, осматривайтесь, копите вопросы к нашей следующей встрече. В общем, чувствуйте себя нашими гостями, по крайней мере до того времени, как вернется наш командир. Макар в очередной раз улыбнулся и исчез за дверью. Светлана присела на лавку и посмотрела на меня тоскливым взглядом.
– Старх, ты что-нибудь понимаешь?
Я присел рядом и обнял ее за плечи.
– Пока не больше чем ты. Но думаю скоро многое проясниться.
Мы осматривали лагерь и пытались хоть что-то выведать у его обитателей. Лагерь был не очень большой и, по моим прикидкам, мог вместить до сотни бойцов. Помимо вооруженных камуфляжников, которые регулярно куда-то уходили и столь же регулярно откуда-то возвращались, в лагере было несколько штатских. И те и другие от контакта с нами воздерживались. Камуфляжники, те просто игнорировали наши попытки с ними заговорить. Лишь в том случае, когда мы забредали не туда, куда следует, нас окликали и грозили автоматом. Кстати, нашим "Калашом" и грозили. Штатские выполняли в лагере всю грязную работу. Ходили всегда с опущенными головами. Камуфляжников боялись, как огня, от нас же просто шарахались. Весь лагерь размешался на горном уступе. Я изучил его за пару часов. Две тропы, которыми можно было покинуть лагерь через горы, тщательно охранялись, остальные пути заканчивались на краю пропасти. Вот и широкая не занятая строениями ровная полоса на поверхности уступа с обеих сторон упиралась в воздух. На нее приземлился наш самолет, да так и остался стоять на том самом месте, где остановился: в паре метрах от края пропасти. Когда я это увидел, то мысленно поблагодарил наших похитителей за то, что нам тогда завязали глаза.
Каждый день, ровно один час, над нами изощренно издевались. Называлось это русским словом "политинформация". Проводил ее, разумеется, Макар, единственный в лагере человек, с которым нам было позволено общаться. Один час, ежедневно, мы с марксистко-ленинских позиций обсуждали политическую ситуацию, складывающуюся на континенте. Именно обсуждали. Макару было мало витийствовать самому, он требовал и от нас участия в дискуссии. Я старался за двоих, максимально облегчая Светины страдания. Однажды я спросил Макара: как сочетается марксистко-ленинское учение и убийство одним из его бойцов нашего товарища. Макар ответил буквально следующее: "Видишь ли, товарищ, боец о котором ты говоришь, поступил, конечно, неправильно. Я уже провел с ним разъяснительную беседу на эту тему. Но постарайся его понять. Парень несколько месяцев провел в застенках местного гестапо. Его пытали. Он был на волосок от гибели и спасся только чудом. С тех пор его иногда переклинивает. Видимо, твой друг подвернулся ему под руку именно в такой момент. Не суди его строго, товарищ".
