Минуту стояла напряженная тишина. Рэчел разглядывала пятна на потолке и представляла себе двух быков с переплетенными в схватке рогами. На мгновение у нее появилась надежда. Она молилась. Господи, пожалуйста, сохрани мне ребенка. Я буду заботиться о нем. Я уже никогда больше не буду шлюхой.
Потом она услышала, как незнакомец сказал:
— Хорошо.
Она не сводила глаз с потолка и чувствовала, как в них закипают слезы.
— Не надо, Дэнни, — прошептала она. — Не делай этого со мной. Позволь мне оставить ребенка. Я уеду. Я обещаю, что ты никогда не увидишь меня.
Дэнни посмотрел на нее сверху вниз. Он возвышался над ней, высокий, элегантный, красивый. В его глазах Рэчел увидела знакомый огонь, который она слишком хорошо знала. Это означало, что сейчас он управлял ситуацией, ни она, ни врач не могли сопротивляться ему. Внезапно Рэчел как бы увидела Дэнни в будущем. Она ужаснулась.
Потом Рэчел почувствовала пальцы незнакомца там, где до этого побывали пальцы многих мужчин. Он сказал:
— Хм, интересная татуировка. Что это, бабочка?
Дэнни ответил:
— Не задавай вопросов. Делай.
Незнакомец оказался прав. Обезболивающее еще не подействовало, когда он начал операцию. Рэчел закричала так громко и пронзительно, что Дэнни некоторое время выглядел встревоженным.
Поднялся водоворот, и, казалось, он поглотит ее. Она растворилась в безумной боли, будто внутри нее был горящий факел. Мой ребенок, — пульсировало у нее в мозгу. — Я не могу спасти тебя! Я не могу помочь тебе!
Рэчел металась по столу. Дэнни пришлось лечь на нее, чтобы она лежала спокойно. Но Рэчел не осознала этого. Ее засасывало в длинный черный тоннель, в ушах шумел ветер. Она думала о мужчинах, которые оскорбляли ее тело, — отец, Дэнни, клиенты Хэйзл, теперь этот незнакомец с его смертоносными инструментами.
Она чувствовала, как из ее тела удаляют жизнь, душа ее разрывалась на этом пике издевательств и унижений. Мужчина наказывал женщину за ее естественное состояние. Крошечная жизнь внутри нее медленно умирала, а вместе с ней — и ее собственная. Снова накатывала большая темная волна. Это было похоже на черное зловещее море. Это была ненависть. Рэчел Дуайер внезапно открыла для себя ненависть. Никогда, — дала она себе клятву, когда незнакомец бросил инструменты в таз и снял резиновые перчатки, — никогда мужчина не прикоснется к моему телу.
А потом все кончилось. Это не заняло много времени. Еще одна обжигающая боль от промывания, а потом незнакомец медленно опустил ее ноги.
