Энн не торопилась уходить. Слишком редко выпадала ей возможность сидеть не одной в пустой квартире, а в гостях, да еще по-дружески болтать. Беверли ничего не имела против. Она наблюдала, как пухлые руки Энн разбирают почту, и ей пришла в голову мысль еще раз написать Белл и Кармелите. Последнее ее письмо, два года назад, вернулось с пометкой: переехали. Новый адрес неизвестен.
— О, нет, — простонала Энн.
— В чем дело?
Энн помахала письмом в воздухе.
— Опять моя кузина! Господи, как мне хочется, чтобы она оставила меня в покое! Это одна из моих богатых родственников. У них дом в респектабельном районе, и они большие снобы. Каждый год моя кузина дает колоссальный рождественский бал, и каждый год мать заставляет меня идти.
— Разве ты не любишь ходить в гости?
— Нет, потанцевать, конечно, можно, но просто остальных девушек сопровождают молодые люди, а я иду с родителями. В прошлом году я сказала матери, что больше не пойду. У нас произошла крупная ссора. Это огорчит твою тетушку Фи, — сказала мама, — мы будем выглядеть невоспитанными. Она просто не понимает. Мне двадцать два года, Беверли, а у меня нет парня.
— У меня тоже.
Энн потеряла дар речи. Она смотрела на умопомрачительно стройную фигуру, на безукоризненно уложенные волосы, на роскошное лицо и не верила.
— Это правда, — подтвердила Беверли. — У меня действительно нет парня. Если бы меня пригласили на вечер, я бы пошла одна.
— А как насчет… — начала Энн, но потом, вспомнив про письмо, пожаловалась:
— Мне придется идти, и я умру, если опять отправлюсь с родителями. Клянусь, Жанет, моя кузина, делает это, чтобы унизить меня! Мы давно уже соперничаем. С того момента, как у нас первых появился бассейн.
— Неужели ты не можешь найти кого-нибудь? Среди твоих знакомых наверняка найдется человек, готовый сделать тебе одолжение.
Но Энн грустно покачала головой, — Я пыталась так поступить в девятнадцать лет. Все как один подумали, что я пытаюсь их заполучить, как будто после одного танца сразу надо жениться. Испугались.
— Повтори, не понял, что ты от меня хочешь? — переспросил Рой Мэдисон во время продолжительного затишья после ленча.
Беверли сидела за его столом. Перед ним стояла тарелка с фирменной жареной картошкой. Беверли угощала.
— Я спросила, не сходишь ли ты с моей приятельницей на рождественский бал.
— Какой приятельницей?
— Одной из соседок.
— Почему она сама не может об этом позаботиться? Она что, страшненькая?
— Очень милая девушка.
