— Послушай, а почему ты, собственно, считаешь, что эта история с кольцом — продолжение истории с Хоснией? — спросила Машка по дороге к зеркальному лифту.
— Мне так кажется… Хотя ты права, может, это наши вымыслы. Просто никто и никогда не обращался ко мне с подобными поручениями, а тут вдруг все сразу. Слишком много наверчено, чтобы быть просто стечением обстоятельств… — Давид открыл дверь машины, пропустил внутрь жену, захлопнул дверцу и, обогнув машину, сел на водительское кресло. Долго перебирал связку ключей, внушительную, как у всех израильтян, думая о чем-то, потом продолжил: — Салма сказала, что кольцо выручает из беды. Беда эта — секретная, иначе она не попыталась бы решить ее одна, без мужа. Секрет, который мы знаем, — это беременность ее незамужней дочери. И хуже этой беды для бедуинки я не могу себе представить…
— Проблема нежелательной беременности решается очень просто, и тут не нужны деньги, — возразила Машка. Зажмурилась — «фиат», пофыркивая, медленно выкатился из полутемной подземной стоянки на ослепительный солнечный свет.
— Не совсем так. — Давид говорил, думал и рулил одновременно. Ну и муж у меня! Почти как Юлий Цезарь — делает три дела одновременно! — с восхищением отметила про себя доктор Ашкенази. — Во-первых, аборт запрещен мусульманскими законами. Поэтому ни один врач не возьмется его сделать в открытую. Значит, для операции нужны деньги. Во-вторых, она не может сделать аборт в родном Рахате или в его окрестностях — об этом тут же узнает вся округа. Значит, нужно куда-то далеко ехать, налаживать связи, жить в чужом доме или гостинице — это дорогое удовольствие. Взятка врачу — тоже не маленькая. Так что все сходится. Видимо, она считает, что пятидесяти тысяч ей хватит.
Они выехали на скоростную трассу, разрезающую Тель-Авив с севера на юг. Мимо мелькали суперсовременные небоскребы, сплошь состоящие из зеркальных затемненных стекол, увенчанные плоскими круглыми крышами — посадочными площадками для вертолетов; проносились красиво подстриженные карликовые деревья и газоны с яркими цветами перед входом в офисы. Бесшумно промчался голубой, длинный, как гусеница, двухэтажный поезд — железная дорога проходила параллельно скоростному шоссе.
— Куда мы едем? Что сказал оценщик? — спросила Маша, разглядывая в окно длинноногих блондинок на громадных — во всю высоту небоскреба — рекламных щитах. Их ноги доходили до двадцатого этажа и тянулись все выше и выше, как у Алисы в Стране Чудес, когда она откусила гриб не с той стороны.
