О'Ты отпил, тем самым подав пример остальным и на несколько секунд поляна заполнилась звуками причмокивания и похлюпывания. Потом все стали говорить «М-ммаах!» и «Уй, как здорово!», на что О'Ты отреагировал добродушным вопросом:
— Ну, как? Правда же, хорошо?
И все в ответ радостно сказали, что правда, и в адрес О'Ты приветливо, как один, заулыбались, не исключая даже Марии. Мария даже подумала, что этот О'Ты — совсем ничего дядечка и попади он в Поселок, она бы с ним обязательно подружилась семьями и они бы взаимно благотворно влияли друг на друга: он на Тима, и она на Тима.
Один только Проспер Маурисович с приветливыми улыбками и отпиваниями капель предложенного напитка решил из бдительности немножко повременить, потому что мало ли чем Странник, пусть даже и такой гостеприимный, может напоить ничего не подозревающих землян? А вдруг как наркотик? Но когда все вокруг заухали и заммэхали, он не выдержал, насчет бдительности начхал, торопливо опрокинул в рот содержимое своего бокала и оттуда в горло ему хлынуло такое приятное да ласковое, что он тоже заухал, заммэхал и стал во все стороны приветливо улыбаться.
Так они сидели в своих плетеных креслах, приветливо улыбались и отпивали из своих бокалов, содержимое которых никогда не кончалось, и слушали, что им говорит О'Ты. А О'Ты тем временем рассказывал им, обращаясь преимущественно к Тиму, почему он не считает Проспера Маурисовича болваном, предателем и скотиной гадской, а также почему, по его мнению (О'Ты все время упирал на скромную и ненавязчивую грамматическую конструкцию «по моему мнению», хотя ясно было как дважды два, что это не только его мнение, но и одновременно конечная стадия истины), и остальные не должны тоже думать о Проспере Маурисовиче нехорошо.
Он говорил, что Проспер Маурисович не то чтобы совсем уже молодец, но все же таки поступил смело, самоотверженно и основных канонов не нарушая. Что, если у человека есть главная в жизни идея, совсем неважно какая, и он готов отдать за эту идею все свое самое дорогое, то это даже, «по моему мнению», до некоторой степени и похвально.
В этом месте Мария перестала приветливо улыбаться и спросила у О'Ты:
— Это как же так у вас получается, что предательство похвально? Если б он там своей жизнью или свободой, или службой своей рисковал, так пусть его дурака валяет, не жалко. Но он же, скотина такая (здесь уже и Проспер Маурисович приветливо улыбаться перестал, а начал улыбаться испуганно), нас всех за свою эту идею дурацкую продал, нам теперь в Поселке и появляться нельзя, да и вообще нигде нельзя появляться, потому что комконы тут как тут — схватят и сцапают. Это у вас похвально получается, такое предательство невозможное?
