— Этот тип — тотальный извращенец! Это голубое чудовище подтирает себе зад не туалетной бумагой, а красивыми женщинами! Я был бойцом Сопротивления — в самые тяжёлые хозяйственные кризисы, когда в магазинах продавался только хлеб и уксус, я всегда использовал для этих целей партийную газету «Трибуна люду»!
— Дядя! Джинджер не голубой, а трансвестит, — сказал я.
— Что? — спросил он. — В сортах я не разбираюсь, слава богу, уж увольте меня!
Мы снова подсели к нашим индейским друзьям и продолжили пир. Пустые бутылки размножались, как грибы после дождя. Джимми резко изменил программу вечера: никакого автокортежа! Потому что он нюхом учуял новый гешефт и постоянно пинал меня под столом, да так нещадно, что я уже боялся, что мне потребуется новая нога. По крайней мере, старая была вся в синяках.
— Ты только посмотри, — шептал мой дядя, — ни на одном блоке сигарет, ни на одной бутылке виски нет акцизных марок!
— Ну и что! — сказал я. — Ты разве забыл, где мы находимся? У Биг Эппла и Джинджера!
— Эти голубые гады просто спят на деньгах, — сказал он, — а мы судачим с ними, с дикарями, о нашей возлюбленной родине, вместо того чтобы сразу перейти к делу: сколько денег, где и когда?
— Самое главное, мы не сможем сдвинуть наши тарантасы с места, у нас сразу же отберут права, — сказал Чак.
— У меня есть двадцать долларов, — сказал я, — на такси хватит!
Я пересчитал свои купюры. Так двадцать или сорок? Я удивлённо таращился на них, и мне понадобилось немало времени, прежде чем я сообразил, что держу в руках вместе с деньгами фото моего дедушки.
— Ах, вот оно что, немец, — сказал я сам себе. — Значит, только двадцать!
— Кто это там у тебя? — спросил Чак, заглянув мне через плечо. — С каких это пор ты таскаешь с собой солдатские фотографии? Да ещё в такой отвратительной форме!
Индейцы стали рассматривать фото.
— Это мой немецкий дедушка. По крайней мере, я так думаю, но полностью не уверен, — объяснил я.
— А я думал, ты поляк! — сказал Биг Эппл.
— У меня тоже всё перепуталось в голове, — сказал Джимми. — Никто не знает точно, как тогда было дело. Но зато у Теофила есть фото его дедушки, настоящего солдата Вермахта Этот клоун, должно быть, и пропилил в тридцать девятом году польскую границу. Хорошенькая родня, ничего не скажешь!
Чак сказал:
— Какая разница! По крайней мере, Тео может приблизительно представить, как выглядели его предки.
— Конечно! — сказал Джимми. — Так же глупо, как этот тип на фотографии!
