— Как ты можешь устраивать такое старому человеку, который всю свою жизнь вкалывал! — напустился он на Джимми. — Когда я после Второй мировой войны приехал в Виннипег, я сразу же нашёл себе работу! А ты даже не заглядываешь в газету с объявлениями о найме. Всё, ваш отпуск закончился! Завтра же съезжайте с квартиры, все трое!
Да и пора уже было что-то менять, потому что нам с Агнес и самим уже не нравилось просто так пялиться на витрины магазинов и фантазировать, что мы себе из всего этого купим после того, как наконец заработаем первые деньги. И я снова чувствовал себя как в Ротфлисе — одиноким, богооставленным, покинутым моей музой, даже Фрэнк Заппа больше не хотел являться мне в снах и давать подсказки о том, что ждёт меня в будущем: плохое или хорошее.
Чёрный не выставил нас на улицу просто так, он выделил нам безвозвратную ссуду на первое время. Ведь кто мы были такие? Трое негодных нищих из Ротфлиса, три польские мышки. Чёрный сказал, что чувствовал себя здесь слишком одиноким и только поэтому послал нам приглашения в Канаду, но он уже слишком стар и слаб, чтобы жить с нами в таком хаосе и неразберихе. Он вручил Агнес конверт с чеком на тысячу с чем-то долларов и временными разрешениями на пребывание в Канаде, которые он для нас раздобыл.
— Ты благоразумная девушка! — сказал он. — Смотрите, учите как следует английский язык, тогда через несколько лет вы сможете сдать экзамен и получите канадские паспорта — но у Джимми перспективы на этот счёт нет. Единственное, на что он может рассчитывать, — это рождественская лотерея!
— Рождественская лотерея? — возмутился мой дядя. — Тут вокруг бегают сплошь одни примитивы: жёлтые, зелёные, красные, и все говорят по - английски. Что я, хуже их? Я всё-таки владею польским, белорусским и украинским — причём бегло. Так что такой экзамен я сделаю одной левой!
Чёрный ничего не ответил на слова Джимми и обратился к Агнес:
— Агнес, будь осторожна! Смотри у меня, не забеременей от кого-нибудь из этих двух разбойников!
Я не знаю, что было бы, если бы Джимми вдруг обнаружил, что я тайком заглядываю в его блокнот для заметок — не часто, лишь в те моменты, когда в нашей жизни происходили важные изменения. Новая запись, подчёркнутая двойной чертой, касалась Чёрного: «Украинец, белорус и в особенности поляк за границей оказывается предателем. Его сородичи становятся ему обузой. И тогда он размахивает дубиной и прогоняет их. Я называю это братоубийственной войной».
