Наиболее важным документами для описываемой эпохи, кроме Евангелий и других писаний, которыми объясняется их редакция, являются послания, где почти всегда заметно подражание св. Павлу. Того, что мы скажем в нашей книге, буде совершенно достаточно, чтобы познакомить читателя с нашим мнением по поводу каждого из этих посланий. Счастливая случайность дала возможность в последнее время получить значительные разъяснения к наиболее интересному из посланий - посланию Климента Римского. С этим драгоценным документом были знакомы до сих пор только по манускрипту, называвшемуся Александринус, присланному в 1628 г. Кириллом Лукарисом Карлу I. В этом манускрипте был значительный пропуск, помимо многих мест испорченных или неразборчивых, которые нужно было заполнить предположениями. Новый манускрипт, найденный в Фанаре в Константинополе, содержит текст послания в целости. Софийский манускрипт, находившийся в библиотеке покойного г-на Моля и приобретенный кембриджским университетом, заключает в себе сирийский перевод вышеупомянутого послания. Г-ну Бенали поручено опубликовать этот текст. Сличение, произведенное Лайтфутом, дало весьма важные результаты для критики.
Вопрос о том, действительно ли послание Климента Римского написано им самим, имеет весьма малое значение, так как оно является коллективным произведением римской церкви, и вопрос сводится к тому, кто водил пером в данном случае. Совсем другое дело послания, приписываемые св. Игнатию. Послания, составляющие сборник, - или подлинные, или произведения подделывателя. Во втором случае они сфабрикованы по меньшей мере через шестьдесят лет после смерти Игнатия, а за эти шестьдесят лет произошли такие перемены, что документальное значение этого сборника совершенно меняется. Так что невозможно приниматься за историю происхождения христианства, не составив предварительно того или другого взгляда на эти документы.
Вопрос о посланиях св. Игнатия самый трудный, после вопроса о Иоаннических произведениях, из всех вопросов, касающихся первоначальной христианской литературы. Некоторые из наиболее поразительных мест одного из писем, составляющих часть этой переписки, известны и цитируются с конца II столетия. К тому же мы имеем свидетельство человека, которого с удивлением видят ссылающимся на предметы церковной истории, а именно Lucien de Samosate. Остроумный рисунок нравов, названный этим увлекательным писателем "смертью Перегрина", заключает в себе почти очевидные намеки на триумфальное путешествие пленного Игнатия и на его послания, обращенные к церквям. Это серьезное указание на подлинность посланий, о которых мы теперь говорим. С другой стороны, стремление предполагать существование все возможных писаний было так распространено в христианском обществе, что необходимо быть весьма осторожным. Так как уже доказано, что нисколько не стеснялись приписывать и другие писания Петру, Павлу и Иоанну, то ничего нет предосудительного высказать предположение, что точно также поступали по отношению к лицам такого же высокого авторитета, как Игнатий и Поликарп. И только расследование документов дает возможность выразить то или другое мнение. Во всяком случае неоспоримо, что чтение посланий св. Игнатия вызывает серьезные сомнения и возражения, на которые до сих пор еще не ответили, как следует.
