Наша жизнь – мираж
И вот, горя глухим огнем,
Я счастлив в царстве Гименея…
Но жизнь короче день за днем,
А нос становится длиннее.
И ты, мой друг, моя краса, —
Я не хочу тебя порочить, —
Твоя непышная краса
Всё непышнее и короче.
А там, годочек за годком, —
Что наша жизнь! Мираж, игрушка!
Я буду старым стариком,
А ты престаренькой старушкой.
(Дружинин)
Вечерняя грусть
По дороге скачет всадник.
Дым бежит над кровом.
Сел снегирь на палисадник
Где-то за Тамбовом.
Потемнело, он из снегу
Забаюкал розу,
Перелилась в бездне Вега,
Бледная с морозу.
Где же птичка? Льнет знакомый
Вечер, полный хруста,
Только птичка… перед домом
Пусто. Пусто. Пусто.
(Зарудин)
Сама статья, подписанная неким М. Гребенщиковым, длинна и в достаточной степени вульгарна, но мы позволим себе привести ее полностью, так как вся дальнейшая «проработка» «Перевала» была в сущности лишь уточнением всё тех же выдвинутых «Комсомольской правдой» обвинений.
НЕПОГРЕБЕННЫЕ МЕРТВЕЦЫ (о «Перевале» и перевальцах)
«Недостаточно строить хороший дом — надо еще знать, для кого строишь, а иначе не будет любви к самому делу». Под этим девизом идет сейчас лучшая часть советской интеллигенции, принимая социалистическое строительство, органически включаясь в борьбу за социализм. Под этим же девизом проходит эволюция творчества и многих попутчиков.
Ряды попутчиков не представляют собою единства. Попутчики разбрелись. Часть попутчиков отошла в сторону от революции (Пильняк, Замятин, частично В. Иванов и др.)… другая часть попутчиков (Огнев, Маяковский и др.) усиленно ищет путей органического слияния с революцией.
Ничего общего с этим не имеют перевальцы. «Перевал» остался в стороне от тех сдвигов, которые сейчас происходят среди интеллигенции вообще и в писательской массе в частности. Не подлежит никакому сомнению, что «Перевал», содружество писателей революции, организованное в 1924 г. в Москве при журнале «Красная новь», в настоящий момент — одна из самых реакционных писательских организаций, творчество которой непосредственно опирается: в деревне — на ее экономическую верхушку, сейчас ликвидируемую в деревне как класс, — кулачество (Зарудин, Дружинин и др.); в городе — на самые различные слои новой буржуазии (Н. Смирнов, Тарусский и другие).
Сейчас нет ничего в нашей современной литературе «невинней», «общечеловечней», «гуманней» перевальской литературы. Почитайте антологию «Перевальцы» или седьмой номер альманаха «Ровесники». Сколько в них этой самой «общечеловечности», «художественной правды» и «гуманности». Но за этими хорошими вещами вскрывается подлинный «Перевал», для которого характерно стоять в стороне от политико-экономической жизни страны, уходя в мир грез, в мир «искусства для искусства», в незабываемое прекрасное прошлое.
