Должен сказать, что это утверждение имело под собой реальную почву. Думаю, что у коммунистической партии в 20-е годы был реальный шанс стать партией порядочных людей. Еще оставался переживший революцию достаточно мощный культурный слой русской интеллигенции, развитие страны продолжало довоенную традицию, когда в 1913 году Россия обошла по темпам экономического роста Соединенные Штаты Америки и активно формировала демократическую инфраструктуру: суды присяжных, земства, различные формы управленческого, демократического самоуправления. Для меня лично очень грустно, что в конце концов верх взяли догматики, весь интеллект которых свободно прикрывался красной звездой на фуражке, а не представители довоенной интеллигенции, такие как Литвиненко.
Ну как я мог, как хозяйственный парнишка и профессионал своего дела, уважать Кравченко, приехавшего в Ахтари в сбруе красного конника, буденновке с большой красной звездой, длинной кавалерийской шинели, френче и синих диагоналевых брюках с нашитыми между ног кожаными накладками, пискливого и крикливого человека с оттенками истерии, которого окружающие считали слегка недоразвитым, будь он сто раз коммунистом и командиром конного взвода в армии у Буденного. Дебют Кравченко в качестве приемщика рыбы был впечатляющим: к нам в цех пригнали несколько вагонеток буквально порванного острогами и никуда не годного судака, который Кравченко попринимал у своих пролетарских «братишек» — хитрых кубанских рыбаков. Дело в том, что рыбы бывало столько, что они ленились даже опускать в воду сети. Просто тихонько подплывали на байдах к тем местам, где судаки, вышедшие на пастбище после шторма, образовывали круг, становясь головами к его центру, на глубине полутора-двух метров. Рыбаки накалывали их с байд острогами, нередко повреждая при этом туловище, разрывая желудки. Конечно, ничего путного из такой рыбы сделать было уже невозможно. В цехе поднялся ропот. Но что было взять с Кравченко, сидевшего на собраниях в почетных президиумах за столами, покрытыми кумачом, млея от похвал в свой адрес как «орла революции» и «красного сокола», если этот придурок женился на собственной сестре и произвел с ней уже окончательно дебильного ребенка. Со свойственным ему юмором, Литвиненко постоянно выдвигал Кравченко для выполнения разных общественных нагрузок, представляя тому возможность лишний раз продемонстрировать свою тупость. Перед войной Кравченко куда-то уехал из Ахтарей — говорили, что в район Сухуми.
