– Когда отправляемся? – вместо ответа поинтересовался Максвелл и с недовольным видом огляделся по сторонам, словно предполагая, что океанский теплоход стоит наготове где-то здесь, в комнате.
– Прежде всего, извольте распорядиться насчет оборудования. Нет ли у вас каких-либо особых пожеланий?
– Разумеется, есть! Не забудьте прихватить побольше лапши и макарон, поскольку по дороге ими разжиться не удастся.
– Какие приборы вам понадобятся? – все более раздражаясь, спросил мистер Тео.
– Рожок для обуви. Он понадобится непременно. Я вынужден был расстаться с Амундсеном у Шпицбергена, когда у меня лопнули башмаки. Я, знаете ли, как истинный ученый, сам завариваю себе чай и ношу обувь с ушками и резинками сбоку. Что же касается приборов, то я все везу с собой. Никогда не пользуюсь аппаратурой, пока не испробую ее самолично. На приборы надейся, а сам не плошай! Зарубите эту науку себе на носу!
Всякий раз при слове «наука», взгляд его, устремленный на собеседника, преисполнялся суровости, непомерно длинный указательный перст в назидательном жесте устремлялся вверх, брови многозначительно взлетали высоко на лоб и глаза выкатывались из орбит.
Мистер Тео хотел было что-то сказать, но Максвелл небрежно осадил его:
– Меня не интересует, что говорят другие. Любое утверждение живого человека не отличается точностью. Поэтому я и не опускаюсь до разговоров ни с кем – до пятидесятой годовщины со дня его смерти. Полагаю, основное мы обсудили. В остальном можете положиться на меня: с закрытыми глазами, безо всяких приборов, даже в неизведанных краях земли я ориентируюсь как у себя дома. Желаю всех благ!
Сэр Максвелл удалился.
Позднее, войдя к себе в спальню, мистер Тео вновь столкнулся с профессором, который, сердито бранясь, выбрался из ванной комнаты.
– Неужели здесь нет лакея, который бы вывел меня в прихожую?! Десять минут блуждаю по квартире и не нахожу выхода!
На этом злоключения сэра Максвелла в тот день не закончились.
В полночь, когда сторожу городской бойни наконец удалось убедить профессора, что он живет не здесь, ученый все же взял такси и велел отвезти его в гостиницу «Метрополь». Конечно, недешевое удовольствие, зато уж наверняка попадешь куда надо. Ан не тут-то было! Швейцар гостиницы давал честное слово, администратор клялся жизнью детей и супруги, что ученый здесь не живет. Затем последовала целая серия телефонных звонков, и в результате выяснилось, что светило науки сняло номер в гостинице «Континенталь». После этого добраться домой было делом техники. Сэр Максвелл вошел к себе в номер и застал там молодую даму, на которой не было никакой одежды, если не принимать за таковую эластичные бинты, стягивавшие лодыжки прелестницы. Обрушив на нее всю силу своего праведного гнева, почтенный профессор с помощью зонтика изгнал ее вон.
