Несколько раз согнув пальцы, Боулден заставил их слушаться и пошел на снижение. Впереди возник каменный обрыв. Он сделал крутой вираж и продолжал поиски.
Наконец он нашел подходящее место — узкую долину, в какой-то мере укрытую от ветра, — и выбросил якорь. Если ничего непредвиденного не произойдет, якорь выдержит.
Боулден опустил спинку, так что сиденье превратилось в постель, и, не найдя в себе сил заняться ужином, сразу уснул. Когда он проснулся, ураган бушевал по-прежнему, а зверек мирно посапывал, прикорнув у него под мышкой.
Боулден почувствовал себя настолько сносно, что решил перекусить. Абориген не объяснил, чем следует кормить зверька, но тот с удовольствием съедал все, что протягивал ему Боулден. По-видимому, он был всеяден, точно человек. Прежде чем снова лечь, Боулден опустил спинку другого сиденья, но зверек предпочел опять прижаться к нему, и он не стал его отгонять: исходившее от зверька тепло было очень приятным.
Так, засыпая и просыпаясь, Боулден пережидал бурю. Она продолжалась полтора дня. Наконец тучи рассеялись. С тех пор как он заболел, прошло два дня и четыре — с тех пор, как он покинул поселок.
Боулден решил, что поправился. Онемение в руках почти прошло, в глазах не двоилось. Он посмотрел на зверька, который свернулся у него на коленях и поглядывал снизу вверх большими желтыми глазами, словно приглашая человека затеять веселую возню. Но не позволять же ему резвиться во время полета!
— Пойдем-ка, зверушка, — сказал Боулден, не зная, как его иначе назвать. — Нам пора отправляться в путь.
Он оттащил своего нового приятеля в дальний угол кабины, соорудил там подобие клетки и, убедившись в ее прочности, посадил в нее зверька. Следовало бы сделать это сразу же, но он слишком скверно себя чувствовал, да и времени не было, а к тому же абориген мог обидеться на такое обращение с его подарком. Пожалуй, все вышло к лучшему.
Зверьку явно не нравилось сидеть взаперти. Некоторое время он тихонько повизгивал, но смолк, когда взревели моторы. Боулден поднялся прямо вверх до высоты, откуда уже можно было наладить связь. Кратко сообщив про согласие аборигенов и про собственную болезнь, он взял курс на базу.
Десять часов Боулден летел на предельной скорости; обедать он не стал и только время от времени грыз плитки концентратов. Зверек иногда повизгивал, не Боулден уже научился его понимать и знал, что он не голоден и не просит пить, а просто хочет быть поближе к нему. Он же хотел только одного: скорее вернуться на базу.
