1) Отныне извещать о наступающей смене дня и ночи с пожарных каланчей поднятием флага (день) или же фонаря (ночь).
2) Наблюдать наистрожайше, дабы сие совершалось не чаще, чем по законам естества полагается, с таковым притом предварением, что о всяком преждевременном и излишнем извещении с виновных будет взыскано по всей строгости сих подметных законов.
3) Ежели который-либо из дежурных на каланче, по природной ли человекам свойственной немощи, или по иной причине, не усмотрит своевременно восходящего уже солнца, то за сие с таковых дежурных взыскиваемо быть не имеет.
4) С таковым, однако же, расчетом, дабы впредь до распоряжения, — не вовсе течение времени прекратить».
Пошло тогда в Востоке чистое светопреставление. Встанут людишки рано, на солнышко посмотреть, ан в той стороне, где ему восход бывает, — Держиморда стоит, солнце фалдочками от мундира закрывает. Хотят лавки открывать, — нет приказу, на каланче-то еще фонарь висит, да сальная свечка в фонаре чад пускает. Ложиться захотят, ан на каланче флаг болтается, а фонаря нет. Значит, надо лавки открывать. Собрались именитые востоковцы, пошли к Негодяеву жаловаться.
— Прикажи, — говорят, — брантмейстеру хоть порядок-то наблюдать…
— Он, — говорит, — и наблюдает по закону.
— Да ведь это какой же закон?
— Тайно-подметный…
— Мы, — говорят, — коли так, к самому воеводе пойдем.
— Ступайте, — говорит.
А сам вперед побежал: «Так и так, говорит, бунт!» Вышел воевода к именитым людям, они перед ним на колени. Давно не видали, обрадовались, слезят, землю целуют: «Милостивец ты наш, ясное солнышко…»
— Чего надо?
— Да только и надо: пущай поаккуратнее с каланчи чреду времени объявляют. Всем будем довольны…
Да кто-то еще сболтни:
— Календари тоже вот… Воевода и вспылил.
— Вижу, — говорит, — куда вы гнете… Календарей захотелось… Мечтатели!..
С тем и ушел.
Кинулись тогда востоковцы к попам на подворье: «Вы-то, мол, что смотрите, чай, вам к заутрене давно надо звонить. Праздник на дворе!» А поп только бородой мотает: «Приказу, говорит, не было».
— Какой тебе приказ? Чай, праздник-то божий…
А он:
— Всяка душа, — говорит, — да повинуется.
— Да чему, — людишки говорят, — повиноваться-то?
А поп опять:
— Несть бо воевода, аще не от бога…
Так и не добились толку. Много после того в раскол ушло… А тут Негодяев-младший в своей газете опять статью пустил: «Времена, говорит, настали непереносные». Людишки читают и говорят: правда! «Дние, яко же нощь». И опять люди говорят: и это правда. «Людие, говорит, метутся, яко же стадо без пастыря». И это опять в аккурат. «Един, говорит, у нас пастырь — воевода милостивец, а Невинномыские, как волки лютые, смутили стадо».
