— Большие мосты? — спросил Чагатаев.
— Большие: один висячий, другой с двумя опорными быками и потерянными кессонами. Они скрылись навсегда, они потерялись! — радостно сказала Ксеня. — У меня фотографии из газеты есть!
— Папа вас любит?
— Нет, он любит незнакомых, он нас с мамой любить не хочет.
Они говорили еще, в сердце Чагатаева было неясное сожаление — он сидел с легким, грустным чувством, как во сне и путешествии. Забывая обыкновенную жизнь, он взял руку Ксени к себе и стал держать ее, не разлучаясь.
Ксеня сидела со страхом и удивлением, разноцветные глаза ее смотрели мучительно, как двое близких и незнакомых между собой людей. Ее мать, Вера, стояла в отдалении, молча улыбаясь дочери и мужу.
— Тебе не пора собираться на вокзал? — спросила она.
— Нет, я не поеду сегодня, — сказал Чагатаев. Он скреб башмаками по полу, борясь с нетерпением своей души перед этой девочкой. Ему было, кроме того, стыдно, что его состояние Вера и Ксеня могут принять за жестокую мужскую любовь; он же чувствовал перед Ксеней лишь привязанность, полную смутного наслаждения, человеческого родства и заботы о ее лучшей судьбе. Он хотел бы быть для нее берегущей силой, отцом и вечной памятью в ее душе.
Извинившись, Чагатаев вышел на полчаса, купил в Мосторге различных вещей на триста рублей и принес их в подарок Ксене; если бы он не сделал этого, то сожалел бы многие дни.
Ксеня обрадовалась подаркам, а мать ее — нет.
— У Ксени всего два платья, и последняя обувь развалилась, — сказала Вера. — Отец ведь ничего не присылает, а я работаю недавно… Зачем ты накупил этих пустяков, на что девочке дорогие духи, замшевая сумка, какое-то пестрое покрывало?..
— Ну, мама, пускай, ничего! — говорила Ксеня. — Платье мне бесплатно в детском театре дадут, я там активистка, а в отряде скоро горные башмаки начнут распределять, мне обуви не надо. Пусть будет сумка и покрывало.
— Все-таки напрасно, — сетовала Вера. — И ему самому нужны деньги, он едет далеко.
— Мне хватит, — сказал Чагатаев. Он вынул еще четыреста рублей и оставил их на пропитание Ксени.
Девочка подошла к нему. Она поблагодарила Чагатаева, протянув ему руку, и сказала:
— Я вам тоже скоро буду давать подарки. Скоро наступит богатство!
Чагатаев поцеловал ее и попрощался.
— Назар, ты больше не любишь меня? — спросила Вера на улице. — Пойдем разведемся, пока ты не уехал… Ты видел — Ксеня моя дочь, ты ведь у меня третий, и мне тридцать четыре года.
Вера умолкла. Назар Чагатаев удивился:
