Комиссар редко виделся с мадам Пелльтан, проживавшей с дочерью во втором корпусе. Редко, так как поздно встававшая мадам Пелльтан к завтраку не ходила вовсе, обедала одной из последних, а ужин, будучи склонной к полноте, «отдавала врагу».
Во Втором корпусе было четыре палаты. Две из них, располагавшиеся на первом этаже, занимали мать с дочерью. Две на втором пустовали, ибо, как и верхние палаты Первого корпуса, пользовались «дурной» славой. Нет, живших в них людей не резали волки, и сами они не вешались, эти комнаты были ареной активного полтергейста. То есть в них постоянно и сами собой открывались дверцы шкафов и просто двери, сама собой разбивалась посуда, зажигался и тух свет.
Мегре рассказывали, что, проведя в этом корпусе первую ночь, мадам Пелльтан так перепугалась, что ранним утром спешно собрала чемоданы и, схватив дочь за руку, ринулась к «Эльсинору», как к спасательной шлюпке. Однако, не пробежав и десятка шагов, бедняжки наткнулись на садовника с пустыми ведрами, еще через десять шагов дорогу им перебежал кромешно черный кот, которого до того и после никто не видел. Садосек, ставший нечаянным свидетелем этого дорожно-транспортного происшествия (или очевидцем видения), клялся, что из ноздрей кота шел дым, а сам он предостерегающе качал головой. На месте обсудив эти непознанные явления с дочерью, мадам Пелльтан, бывшая весьма суеверной, решила возвращаться, ибо безобидный, в общем-то, полтергейст и кот с дымком, преграждающий путь – это две разные вещи.
– Самое удивительное, что люди искренне верят не в факты, а во все это, – думал Мегре, выкинув из головы вкусную ореховую трубку, ореховую дымящуюся трубку, трубку со сладким дурманящим табаком. – Верят, что, поселившись в «Трех Дубах», непременно будут съедены волками, как Розетта фон Кобург, возлюбленная премьер министра, или повесятся, как якобы повесился (или пошел под венец) студент Сорбонны; прописавшись же в «Доме с Приведениями» – неминуемо столкнуться лоб в лоб с непознанным ребячеством потустороннего мира. И мало кто подумает, что мадемуазель Генриетте с ее молодым любовником соседи не были нужны ни под каким соусом. Также как и мадам Пелльтан нужны были комнаты, в которых она, уложив дочь спать, могла уединяться с неким господином…
Неким господином… Кто мог бы быть любовником мадам Пелльтан?
Мегре перебрал в памяти всех мужчин санатория, но никто из них не смотрелся рядом с полненькой и немногословной мадам, не смотрелся с ней в паре. Сложный аромат спелой вишни, персиков, дыни с тонами подлеска никак не собирался в букет с минерально-изломанными тонами, кисловатыми или древесными в послевкусии, обычными тонами местного разлива, то есть тонами большинства постояльцев «Эльсинора».
