Она никогда не сомневалась, что снова увидит его. Ночами, лежа без сна, она порой молила Бога, чтобы из памяти стерлось все то, что испортило их отношения. Много ночей она мечтала о нем, вновь и вновь переживая сладкий восторг их единения.
Но никогда не удастся заставить его поверить ей. Война отобрала у нее почти все, но еще осталась гордость: она ни за что не станет унижаться и упрашивать.
Судя по всему, война напрочь лишила его сострадания. Значит, и она будет столь же хладнокровна.
Лучше бы она и в самом деле его предала! Тогда теперь ненавидела бы так же сильно, как, по-видимому, он ее.
— Язык проглотила? — язвительно произнес он с виргинской протяжностью. — Очень странно. Разве ты меня не ждала?
Приблизившись, он показался ей еще выше. Несмотря на видимую худобу, плечи его как будто стали шире, а грациозность движений усиливала угрозу.
«Беги! Беги сию же минуту!» — подсказывал ей внутренний голос.
Но бежать было некуда.
Он джентльмен, напомнила она себе. Офицер кавалерии. Один из последних рыцарей, как называли своих кавалеристов южане. Воспитан в духе преклонения перед женщинами. Его учили превыше всего ценить свою честь; именно честь, справедливость и долг — те принципы, согласно которым следует жить.
Его учили быть милосердным…
Но в глазах, смотревших на нее сейчас, милосердия не было.
Она чуть не вскрикнула, когда он потянулся к ней, но тут же онемела от испуга.
Дэниел взял из ее рук ковш, зачерпнул холодной колодезной воды и с наслаждением сделал глоток.
— Странно, что вода не отравлена. Может быть, в ней есть хотя бы битое стекло? — хмыкнул он.
Их разделяло всего несколько дюймов. На какое-то короткое мгновение сердце ее забилось от радости: пусть Камерон думает что угодно, пусть не верит ей, лишь бы был жив. Потому что в тот незабываемый час, который они провели вместе, она его полюбила.
И ничто — ни цвет мундира, ни различия в их убеждениях и верованиях — не сможет повлиять на чувство, что поселилось в глубине ее сердца.
Она любила его все долгие месяцы войны, любила, несмотря на то что он только сильнее уверовал в ее предательство, ожесточившись в это суровое время.
Она любила и боялась его одновременно, и вот теперь он снова перед ней. Так близко, что ощущаются даже тепло И запах его тела. Похудевший, осунувшийся, в поношенной одежде, он тем не менее красив и благороден.
Дэниел, подойдя еще ближе, буквально пронзил ее своим жгучим взглядом. Голос его — хрипловатый и низкий — дрожал от волнения.
