— Так вы закончили? — рявкнул он.
Келли отмахнулась:
— Я сделала все, что в моих силах. А теперь прошу вас уйти.
Камерон одернул задранную рубаху и, поморщившись, заправил ее в бриджи. Потом, давя сапогами битое стекло, отошел к входной двери, распахнул ее и окинул взглядом двор. Он простоял так довольно долго, и одному Богу известно, какие ужасы войны вновь переживал.
Наконец он закрыл дверь и снова приблизился к ней.
Она настороженно отступила в сторону, но он, по-видимому, не имел намерения прикасаться к ней.
— У вас не найдется чего-нибудь поесть? — спросил Дэниел.
Келли не могла бы объяснить, почему вдруг занервничала.
Ведь страха больше не было несмотря на его угрозы, она не верила, что он может причинить ей зло. Возможно, хваленое благородство южан вовсе не пустой звук.
В общем, девушка не боялась, но все острее ощущала, что рядом мужчина. Не враг, не мятежник, просто мужчина. Ее не оставляли равнодушной ни его рост, ни запах, ни голос, ни даже то, как он сидел, вытянув длинные ноги.
— Послушайте, я сделала все, что могла…
— Еще бы! Нет ничего лучше, чем хорошенько пнуть человека в голову. Я, несомненно, ваш должник до конца своих дней.
— Я вас не пинала?
— Позвольте возразить, дорогая моя. Я на себе испытал нежное прикосновение вашей изящной ножки.
— Но это нечаянно!
— Значит, вы проявили милосердие к своему врагу, а?
— Я, черт возьми, проявила к вам достаточно милосердия!
Он чуть сдвинул на затылок свою шляпу и с любопытством посмотрел на девушку из-под набрякших век.
— Но ведь я враг?
Она ухватилась за спинку стула. Да как он смеет говорить ей такие вещи!
— Да, да, вы враг! И я вам ничем не обязана! Я и без того сделала больше, чем следовало, для очистки совести.
— Зачем вы солгали ради меня? — спросил он тихо.
Словно теплая волна пробежала по ее спине.
— Не понимаю, почему вы так удивляетесь. Ведь у вас в. руках был нож…
— Вы, черт возьми, ничуть не сомневались, что я им никогда не воспользуюсь! А в последний раз я вам и вовсе не угрожал.
— Какая разница? — нахмурилась Келли. — А теперь не будете ли вы так любезны просто уйти?
Он низко надвинул на лоб шляпу и ответил ей не сразу.
— Я умираю с голоду. Мне надо выспаться и поесть, тем более что янки будут целую ночь прочесывать всю округу.
Келли на минуту задержалась у раковины. Недовольно надув губки, она взяла с полки над раковиной спички, зажгла лампу и поставила ее на стол. Потом двинулась в кладовку, и он сразу же насторожился;
