— Ах, Боже мой, Боже мой! — раздался вдруг чей-то приглушенный голос — мягкий и встревоженный.
Приходя в себя, Келли услышала знакомое цоканье языком и почувствовала прикосновение ласковых рук. Она открыла глаза. Рядом с ней стояла Хельга Вайс, а за спиной у нее — Руди.
Хельга, поддерживая ее, тихо приговаривала, придавая ей силу и уверенность в себе:
— Бедное дитя, бедное дитя! Лежит здесь совсем одна, вся промокшая насквозь, а малыш должен вот-вот появиться на свет. Руди, надо отнести ее в постель. И переодеть во что-нибудь сухое.
Келли покачала головой и, взглянув на Хельгу, вдруг залилась слезами.
— Я умру, — всхлипнула она.
— Нет, нет, не умрете. Хельга с вами.
Чета Вайс втащила ее вверх по лестнице и уложила на кровать. Потом Хельга, выпроводив Руди, принялась за работу. В мгновение ока на Келли была надета теплая сухая рубашка. Схватки, правда, продолжались, но миссис Вайс отвлекала роженицу разговорами, и Келли перестала паниковать. Схватки непрерывно следовали одна за другой.
И чем чаще они повторялись, тем больше Келли хотелось, чтобы Хельга просто пристрелила ее.
Нет! Пусть бы лучше пристрелила Дэниела. Тюрьмы ему мало. Правильно, сначала надо пристрелить его, а потом ее.
— Потерпите, уже скоро! — сказала ей Хельга.
Келли только огрызнулась.
Но как бы ни металась и ни орала роженица, как бы ни Противилась ее уговорам, добрая немка была неизменно ласкова. Потом вдруг у Келли появилось какое-то новое ощущение — отчаянное желание напрячь все силы и вытолкнуть из себя ребенка.
— Что мне теперь делать? — умоляюще спросила она Хельгу.
Женщина опытным взглядом оценила ситуацию и улыбнулась, отбрасывая упавшие на лицо волосы.
— Тужьтесь, фрау Майклсон, тужьтесь. Уже показалась головка вашего малыша.
Легко сказать! Адские боли по-прежнему не оставляли Келли, а ей еще приходилось тужиться, тужиться, тужиться. Казалось, она вот-вот снова потеряет сознание от напряжения, но миссис Вайс сообщила, что уже вышла головка и одно плечико, а надо, чтобы вышло и другое…
Затем вдруг раздался крик. Крик ее ребенка!
Мокрая от пота и слез, Келли откинулась на подушки, н рассмеялась, и снова расплакалась, охваченная новыми ощущениями. Боже, этот трогательный слабый крик! Он проник в ее сердце и вызвал радостное удивление перед свершившимся чу дом. Плача и смеясь, она протянула к Хельге руки. Немка, улыбаясь словно ангел небесный, передала ей крошку. Такой красивый! Немного, правда, испачканный, но какой же он был прекрасный! А как громко орал!
