В Рид вспыхнул гнев, и она распалилась – Изабелл обвиняла её за само существование. Рид поднялась на одну ступеньку, и Изабелл пришлось отступить на шаг назад.
– Ты не поняла. Я не могу быть никем другим. Более того, я и не хочу.
– Я не считаю такую работу проявлением благородных качеств.
– Речь идёт не о качествах. О работе. Джимми, как и я, всё понимал. – Рид не знала, как ещё объяснить, что дело в чутье. Она никогда не останавливалась в сомнениях, что делать дальше. Понимала, как реагировать, с первого дня в академии. Рид принимала чутьё как данность и всегда прислушивалась к инстинктам. В работе пожарным было чем гордиться, даже Изабелл не могла отрицать этот факт.
– Но ваша так называемая благородная работа – невыносимое испытание для людей, которые о вас заботятся, для ваших семей, которые провожают вас каждые три дня, не зная, вернётесь ли вы домой. У тебя есть мама и Чейз. Как ты только можешь говорить им такое после всего, что им пришлось пережить?
На мгновение Рид возненавидела Изабелл, из-за слов которой почувствовала себя эгоисткой. Но себя Рид ненавидела больше, и внутренний голос нашептывал ей:
«Ты слабая и эгоистичная. И ты виновата в смерти своего напарника».
Рид предприняла ещё одну попытку защититься.
– Если бы мы не делали эту работу, делал бы кто-нибудь другой. Джимми умер героем. Чейз это понимает.
– Дерьмо всё! Чейз – напуганный маленький мальчик. Единственное, что он понимает – что у него больше нет отца. Всё остальное – громкие слова, потому что он думает, что все ожидают от него именно такого поведения.
– Так это моя вина? – Рид не ждала ответа. Она сделала ещё несколько шагов вперёд, заставляя Изабелл отступать назад, пока ее спина не коснулась двери, и пока расстояние между ними не сократилось до нескольких сантиметров, а их груди и бёдра почти соприкоснулись. – Почему бы тебе так и не сказать? Всё, что случилось в отеле, полностью моя вина. Я разрушила жизни всех близких людей.
Боль, исказившая лицо Рид, заставила Изабелл замолчать. Голос Рид становился всё громче, пока не превратился в крик. Глаза её стали до невозможности тёмными, зрачки расширились, почти полностью скрыв радужку цвета насыщенного крепкого кофе.
– Ты винишь меня. Так скажи это! – Рид хлопнула ладонью по двери рядом с головой Изабелл, и девушка вздрогнула от испуга.
– Да! Я виню тебя, – выпалила она. Изабелл пугало не поведение Рид, а невыносимая боль в её взгляде. – Вы с детства были не разлей вода. Ты во всём копировала своего отца. Следовала за каждым его шагом. Джимми ловил каждое твоё слово, и ты затуманила его разум разговорами о чести, благородстве, традициях, пожарных братствах. Мой брат мёртв, мой племянник остался сиротой. И я виню тебя и твоё чёртово братство! – Грудь Изабелл тяжело вздымалась с каждым вздохом, но она ещё не закончила. Изабелл грязно выругалась. Стоило ей начать, поток обвинений, которые она держала в себе неделями, было не остановить. – Ты должна была остаться с ним. Он бы никогда не бросил тебя одну!
