Он еще секунду смотрел на меня, потом отвернулся и взялся за полукруглый штурвал, чтобы опустить машину на тюремную стоянку, между бело-синими мобилями с погашенными «мигалками».
Бросив взгляд на бурую равнину, за которую опускалось багровое солнце, я прошел через пропускник, обесточенный для нас охранником из пуленепробиваемой прозрачной кабины.
Мы находились в административном здании Федеральной Службы Исполнения Наказаний. Сами блоки с заключенными и тюремный двор, а также все остальные тюремные помещения находились по другую его сторону.
За поворотом нас встретили Андрей Кинда и Аркадий Па-дорин, судья и прокурор города.
— Ну наконец-то, Гемпель, — сухо произнес Кинда. — Казнь уже отложена на три часа. А утром я вообще думал, что нам придется назначать нового палача из-за вашей пагубной привычки, — он неодобрительно посмотрел на мой темный парик.
Череп у меня выбрит для лучшего контакта с шлемом виртуальной реальности, и шлем оставляет характерные посинения на коже, а на нас, путешественников компьютерных сетей, общество смотрит с презрением и пренебрежением, как на жалких наркоманов. Общество нас только терпит.
И черт знает, может, оно и право.
Я легко улыбнулся:
— Вы перешагиваете границы приличий, судья.
— Не нам с вами говорить о приличиях, особенно перед казнью, Гемпель.
Он всегда называл вещи своими именами, и ему опять удалось смутить меня — человек, которого я уважал больше всех других и хотел видеть своим другом. И он быЛ моим другом, только в Кэта, не правда ли?
Стоп. Даже погибнув, эта реальность продолжает преследовать меня, но позволять ей этого нельзя. Кэта не существует, и никогда не существовал.
Кинда пошел впереди, за ним — прокурор, потом я, потом Калужский. Мы шли знакомыми коридорами мимо будочек с охраной, электронных замыкателей и металлических решеток, которые появились вместе с тюрьмами каменного века и вытеснить которые не в силах ни одно технологическое новшество.
— Трансляция будет? — спросил я в пустоту.
Падорин недоуменно обернулся на меня, будто спрашивая: ты что, газет не читаешь? А потом вспомнил, что я действительно не читал, и ответил:
— Нет. Дело было не настолько громким.
Что ж, так даже лучше, хотя, впрочем, никакой разницы и нет.
Мы вошли в небольшую комнату, где из мебели были лишь несколько стульев, расставленных перед прозрачной стеной, за которой находилась другая, большая, комната с креслом и сияющим агрегатом над ним.
Комната из видений, сводивших меня с ума.
