«Ну да... наверное... но никто не знает, что именно».
«Я не хочу об этом говорить», — сказала Палома, нахмурившись.
Хобим хотел было засмеяться, но увидел, что Палома плотно сжала челюсти, нахмурила брови и стала мрачной, как могила. Поэтому он только спросил:
«В самом деле?»
Палома кивнула:
«Это — как бесконечность. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь опять говорил о бесконечности».
«Почему?»
«Мне становится страшно и хочется плакать».
«Хорошо, не буду», — сказал Хобим и сжал ее ладонь.
Лежа теперь на поверхности воды и вслушиваясь в тонкое жужжание, Палома старалась вспомнить, научил ли ее отец каким-нибудь приемам, с помощью которых можно определить, на каком расстоянии находится источник звука. Либо он не учил ее таким приемам, либо она все забыла, но сейчас это не имело значения. Она предположила, что звук, наверное, исходит от моторной лодки, движущейся на расстоянии, а раз так, то она просто пройдет мимо.
Палома проверила, надежно ли заткнут нож за пояс, набрала воздуху и нырнула к своему манта-рэю. Она увидела, как большой круглый глаз животного следил за нею, когда она приближалась — до тех пор, пока она не скрылась из поля его зрения и не устроилась на его черной спине. Медленно опустившись вниз, Палома заметила, что ее колени выпачканы чем-то черным. Она провела ладонью по туловищу манта-рэя и посмотрела на нее — та тоже стала черной. Очевидно, защитный слизистый слой на теле животного был черного цвета, и, если к нему прикоснуться, легко было испачкаться.
Она занялась раной. Внутри раны осталось немного веревок, и Палома смогла добраться до них при помощи кончика ножа. Она вынула последние остатки сетей и промыла полость раны кончиками пальцев, стараясь не думать о том, каковы были бы ее ощущения, если бы ей кто-то засунул палец в открытую рану (когда эта мысль впервые пришла ей в голову, она чуть не потеряла сознание).
Но манта-рэй не подал никаких признаков того, что ему больно, не сжался и не дернулся. Либо рана была столь глубокой, что прикосновение к ней не задевало чувствительных нервных окончаний на поверхности тела, либо манта-рэи вообще не чувствуют боли. Как бы там ни было, Паломе удалось очистить рану и отрезать лохмотья нагноившейся плоти.
Ощущения в голове и груди говорили ей, что у нее еще есть немного времени — полминуты или чуть больше — до того, как нужно будет срочно подниматься на поверхность. Пользуясь руками, как хирургическим инструментом, Палома подтянула куски растерзанного мяса к середине раны, стараясь заставить их слипнуться вместе, чтобы рано или поздно рана заросла.
