* * *
Все дельфины уже скрылись из виду на горизонте. Палома огляделась вокруг, чтобы сориентироваться в открытом море, и затем продолжила путь к своей подводной горе.
Вершина горы находилась довольно глубоко под водой, примерно в четырнадцати-пятнадцати метрах от поверхности, так что с лодки ее было не разглядеть. И поскольку ветер и морское течение менялись изо дня в день, не имело смысла засекать время с момента отплытия от причала. Естественно, плывя по течению, Палома двигалась значительно быстрее; если наступал прилив, это затормаживало лодку. Если течение подхватывало лодку, но дул встречный ветер, море становилось неспокойным, и грести было труднее. Ошибившись на пять — десять минут, она запросто могла вовсе проплыть мимо подводной горы, так как площадь вершины была не такой уж большой. Потому-то Хобим и учил ее замечать расположение горы по ориентирам на берегу.
В нескольких километрах к западу находился холмистый остров, на котором росли гигантские кактусы. Кактус на вершине холма казался на расстоянии особенно высоким и толстым. Но если подплыть ближе, то можно было рассмотреть, что это не один, а два кактуса. Как только полоска неба между ними становилась различимой для глаза, Палома знала, что она у цели.
И все же эти два кактуса лишь указывали ей, как далеко следует плыть в западном направлении. А ветер и течение вполне могли отнести лодку к северу или к югу. Вершина подводной горы по форме напоминала неровный овал, вытянутый с востока на запад. Поэтому, плывя над узкой его частью с севера на юг, легко было промахнуться, и Паломе потребовалось найти второй ориентир на берегу.
Как только небо показывалось между теми двумя кактусами, она тут же присматривалась к рыбачьей лачуге на краю соседнего острова. Если заплыть слишком далеко на север, казалось, что лачуга стоит в середине острова. Если находиться к югу от цели, чудилось, будто избушка не стоит на суше, а плывет по воде. Только когда лачуга наконец «оказывалась» там, где положено, — на краю острова, Палома знала, что вершина подводной горы прямо под ней.
Она перебросила якорь через борт, пропуская веревку между пальцев. «Якорь» был простым куском ржавого железа, называемым килликом, но для маленькой лодки делал свое дело ничуть не хуже настоящего якоря. К тому же от него не жалко было избавиться, случись ему застрять в расщелине на глубине. Если якорь застревал слишком глубоко, пловцу было его не достать и приходилось резать веревку. Палома не могла себе позволить часто менять стальные якоря, а очередной кусок ржавого железа всегда можно было найти.
