— Угу, — мрачно подтверждал молодой человек.
Он и в самом деле не испытывал боли.
Наметанным взглядом определил, что все царапины на его теле пустячные. Следовательно, не стоили внимания. Но не говорить же об этом милому созданию, так заботливо хлопочущему над его «ранами», словно Степану угрожала газовая гангрена.
Потом они пили шампанское, привезенное Чадовым из Киева специально для Татьяны. Девушка обожала этот напиток, не пользующийся в Зоне спросом, а потому и не завозимый сюда негоциантами.
Затем…
Признаться, Татьяна его удивила.
Забыл, сколько в этом маленьком теле скрытой страсти. Как будто копилась там не одну сотню лет и вдруг вырвалась наружу мощным ядерным взрывом.
Девушка, сперва взявшая инициативу в свои руки, умудрялась быть одновременно дикой и необузданной, словно тигрица, и ласковой и нежной, будто домашняя кошечка. Вероятно, не забывала, что рядом находится «раненый».
Но это только поначалу, пока Чадову не надоела роль хрупкой фарфоровой вазы, с которой бережно сдувают мельчайшие пылинки. Он живо убедил подругу, что «антиквариат» — это не о нем сказано.
Несколько движений шиваната (из разряда тех, которым сэнсей начинал обучать мальчишек, когда им переваливало за шестнадцать), и об осторожности было забыто. К «старым» царапинам на его груди и спине добавились свежие.
Когда они наконец насытились друг другом, девушка удивила его еще раз. На этот раз неприятно. Оказывается, с тех пор, как они не виделись, Татьяна закурила.
Сам Степан табаком не баловался. Попробовал как-то в детстве, еще в четвертом классе. Не понравилось. А потом начались тренировки, и зелье стало вовсе под запретом. Это притом, что сам сэнсей Голдин дымил как паровоз. Но, как известно, что позволено Юпитеру, не позволено быку.
— Не одобряешь? — заметила она его недовольство. — Понятно. А что прикажешь делать, когда нервы сдают, и хочется волком выть от тоски и одиночества?
— Все так плохо? — заглянул ей в глаза Чадов.
— А ты думал! Сидеть сиднем в этой жопе и все время ждать, как дура. Чего? Кого? Зачем?..
И вдруг громко разрыдалась.
— Тише, тише! — гладил ее по спине журналист, пробегая ловкими пальцами по нервным окончаниям.
Всхлипы становились все слабее и слабее, пока наконец не перешли в мерное посапывание.
Чадов еще некоторое время лежал без сна, обдумывая сложившуюся ситуацию, однако потом и его таки сморило.
Разбудил Степана вой сирены.
Откуда сирена, зачем? Что-то случилось в Зоне, и власти предупреждают людей об опасности?
