— Не затягивай с этим… — как бы между прочим обронил седовласый мужчина вновь поворачиваясь к окну. — У нас уже есть первый заказчик, и дело не терпит отлагательств.
Ольга поклонилась, уверенная, что он почувствует ее жест даже стоя к девушке спиной, и покинула кабинет.
Максим лежал на кровати и силился понять, что же его разбудило. Как ни крути, а это утро точно не было добрым, как, впрочем, и все, за последние несколько… такие длительные подсчеты в столь плачевном состоянии ему не давались. Какой-нибудь лощеный доктор медицинских наук, поправляя очки в тонкой оправе, сказал бы: абстинентный синдром! За такими умными фразами не видно сути. Сейчас вообще предпочитают говорить так, чтобы не сказать ничего определенного.
Баба Зина с третьего этажа — бизнесмен местного разлива по разливу всем страждущим, жалостливо цокая язычком прошамкала бы: похмелье. Это истинно русское слово гораздо правдоподобнее обрисовывало тягостное состояние Максима, но его народно-смягченный отзвук портил все впечатление, оставляя ощущение недосказанности, неприятным червячком копошащееся под ложечкой. Вроде бы ничего сверхъестественного, можно стерпеть, но раздражает до жути. Подобное чувство иногда вызывают хэппи-энды в голливудских блокбастерах. Ты конечно же не садист-извращенец и рад, что все герои благополучно вернулись домой, преодолев жуткие опасности и козни коварных недругов и в очередной раз спасли многострадальных мир, но умом понимаешь, что так не бывает и в жизни обязательно убили бы того, кто особенно дорог, потому что жизнь эта, ужасно сволочная штука.
Было еще одно слово. Краткое и четкое, как удар топора по дубовой колоде, на которую без колебаний положил бы свою голову любой, кому хоть однажды довелось испытать на себе всю эту неповторимую гамму чувств, ибо быстрая смерть всегда лучше долгой и мучительной пытки — бадун. Грубо, но по существу.
Звук, вырвавший Максима из тягостно туманной неги повторился и на этот раз прозвучал более четко: дверной звонок.
— Кого черти принесли в такую рань?! — ругнулся он и косо посмотрел на часы — половина одиннадцатого.
Звонок прозвучал еще более настойчиво. Надо будет срезать контакты, чтоб всякая шпана по утрам не донимала, решил Максим, но с кровати все-таки поднялся. Чутье подсказывало ему, что незваный гость просто так не уйдет и придется лично учить его хорошим манерам. На счастье, мятые потертые джинсы и майка, пусть и не первой свежести, оказались уже на нем, значит опять вчера лег не раздеваясь. Чудно! Не придется искать их по всей квартире. Максим поскреб пятерней сбитую клоками щетину и поплелся в прихожую.
