Это произошло около полудня. Над полями под Мельховом дул легкий ветерок. По сельским дорогам двигались тягачи. На тряских повозках сидели стриженные наголо мужчины в изорванной в лохмотья одежде, женщины и девушки в ярких платках молча тащились вслед ползущим повозкам. Пригнанная из России рабочая сила — бывшие колхозники из Украины, с Кавказа, из Белоруссии, еще недавно трудившиеся на полях под Минском, на усеянных подсолнухами полях под Запорожьем, которых среди ночи выволокли из родных хат и, рассовав по скотским вагонам, доставили в Германию спасать урожай, а урожай, как известно, это победа.
Видек перетирал пальцами колосья ржи, толстые, переспевшие, с крупными зернами — самое время начинать жатву. Такого обильного урожая не было уже много лет. Хлеб на полях сгибался под тяжестью колосьев: все 80 моргенов[4]. Рожь, пшеница, овес, картофель, ячмень, сахарная свекла.
Он посмотрел на въезжавшие в деревню тягачи и сидевших на них улыбавшихся русских. Была суббота. Конец рабочей недели. Погода как на заказ. Череда солнечных погожих дней. Нет, не успеть, думал Видек, ни за что не успеть. Народу — всего ничего: парочка русских женщин, пара тракторов — нет, урожай осыплется, сгниет прямо на полях, если за него не взяться сразу. А Эрна, мелькнула у Видека мысль, как раз на сносях — недели через три разрешится, живот вон какой вымахал, нагнуться толком и то не может, а уж о работе на поле и думать нечего. И он смотрел на поля, на море колыхавшейся под ветром ржи, прикидывая, сколько дней и часов понадобится для уборки этого невиданного урожая, а тянуть с ней больше было нельзя — погода может и перемениться, зарядят дожди, и тогда все, конец.
Когда он после полудня пришел домой, в дверях стояла Эрна.
— Где тебя только носит? — обеспокоенно спросила она. — До поезда два часа.
— Да вот походил, поглядел, что и как, — ответил Видек жене и, поглядев, еще раз поразился: ну и пузо!
— Пшеница вон какая высокая, — сказала Эрна, снимая фартук. — Сядь хоть поешь. Я пирог испекла, возьмешь с собой в дорогу.
— А кто будет ее убирать? — спросил Видек Эрну.
— Что убирать?
— Да пшеницу…
— Кто-кто? Я буду.
— Ты?
— Я. Вместе с этими троими русскими. Когда они закончат у Пильхов, помогут и нам. И сноповязалка у них есть.
— Все равно не успеть, — с досадой произнес Видек, взглянув на небо. Солнце уже больше недели не сходило с неба. Если только пойдут дожди, все зерно сгорит.
— Ладно, пошли, — Эрна, взяв мужа за рукав, потащила его в дом. — Иначе никак не получится. Сколько успеем, столько и уберем. А остальное…
