— Не стоит, Кассий! Я ведь и сам ничего не знал. Просто неспокойно мне как-то было.
— А эти греки не станут рассказывать всем о своих легендах? Не хватало нам тут еще всяких слухов! Их и без того немало гуляет по лагерю.
— Публий запретил им. А для надежности посадил в палатку и снабдил отличным фалернским. Думаю ученые мужи общаются сейчас только с Вакхом.
— Публий очень предусмотрителен. Но должны же мы что-то сказать легионерам! И сделать это надо сегодня… Когда же вернется разведка? И удастся ли им что-нибудь разузнать?
Оба посмотрели в сторону дальних холмов, за которыми утром скрылся десяток Марка Фульциния.
— Не беспокойся, квестор! Фульциний свое дело знает. Новости он нам принесет. Другое дело, хорошими они будут или плохими.
— Ты так в него веришь? — Тут Кассий усмехнулся неожиданной мысли. — Забавно, кстати, но именно по его милости мы оказались здесь! Он принес нам известия об измене Абгара, а ведь из-за них мы и повернули к Синнаке.
— Но, квестор… — возмущенно начал Мегабакх.
— Да шучу я, шучу! Ни в чем он не виноват. Разве в том только, что превосходно справился с поручением.
— Префект! Там на холмах всадники! — подбежал к ним молодой контубернал.
— Неужто Фульциний возвращается? Легок на помине! Дежурную турму навстречу! И быть готовыми ко всему, мало ли кто это.
Новости по лагерю расходились быстро и скоро многие уже знали, что отправленнные в разведку отряды вернулись. Начинало темнеть, но ложиться спать никто не спешил. Свободные от службы легионеры стекались на форум, собирались здесь группами, вели разговоры, посматривали в сторону претория, где уже третий час совещалось командование. С минуты на минуту ждали обращения проконсула.
— Входи, квестор! Не задерживайся. Разговор у нас будет непростой.
В палатке Красса, кроме него самого находились лишь двое. Легат Октавий стоял положив руку на рукоять меча, глаза старого вояки были устремлены куда-то вдаль. Казалось, он не видит никого и ничего. Молодой пленник Фульциния переминался с ноги на ногу, время от времени одергивая свой алый плащ. Кассий уже давно ждал, когда его призовет проконсул. Не может же он бесконечно держать в неведении собственного квестора?! От вернувшегося Фульциния не удалось добиться ни слова. В ответ на расспросы он лишь пожимал плечами и отвечал дескать полководец сам решит кому, что и когда следует рассказать. Пленник же, пока его везли по лагерю, лишь обалдело вертел головой, все, что от него услышали: «Боги! Как это возможно? Неужели это все наяву?!».
