Солдаты двинулись дальше.
— Если я его верно понял, нам вон куда придется карабкаться, — сказал Жюльен.
Перед ними, на левом берегу реки, по склону холма уступами располагались дома. На вершине, над кедровой рощицей, возвышались четыре остроконечные башенки.
— Да, пожалуй, это еще дальше того замка, — пробормотал Каранто.
Должно быть, он совсем выбился из сил. Шел, согнувшись под тяжестью ноши, вытянув шею, и воротник его шинели покрылся пятнами от пота, стекавшего с затылка. Он бросил взгляд на маленькую площадь, видневшуюся по другую сторону моста.
— Выпьем по стаканчику? — предложил Каранто.
— Как хочешь, — откликнулся Жюльен. — Только идти потом будет еще труднее.
— Черт с ним! Я просто умираю от жажды.
Они вошли в кафе, где почти никого не было. Пиво оказалось холодным. Солдаты залпом осушили кружки, заказали еще по одной и расположились поудобнее.
— Между прочим, они ведь знали, что мы должны приехать, — сказал Каранто, — могли бы встретить на вокзале. И помочь нам тащить поклажу.
Он снова отхлебнул пива. Его тонкое лицо стало менее напряженным. Он взглянул на товарища и спросил:
— Не жалеешь, что пришлось уехать из Пор-Вандра?
Перед глазами Жюльена вновь встал военный лагерь, расположенный на крутом берегу залива, — они пробыли в нем два месяца. Там почти все время дул ветер, вздымая тучи песка и гальки. Огромные волны разбивались о прибрежные скалы. По ночам, в часы дежурства, было необыкновенно красиво: ветер пробегал по морской глади, залитой лунным светом. Орудия, установленные в расселинах, устремляли свои жерла в небо, но из них так ни разу и не выстрелили.
— А чего жалеть? — сказал Жюльен. — Каждый день тушеные баклажаны без масла, а все мясо — на офицерский стол! Думаю, здесь хуже не будет.
Казалось, Каранто колеблется. Жюльен, предвидевший его вопрос, поспешил прибавить:
— К тому же начальство там — сплошь мерзавцы. А я…
Каранто прервал его:
— Я не о том хотел сказать… Разве ты со своим дружком Бертье не вынашивал тайные планы?
На черных волосах Каранто, точно зарубка, все еще виднелся след от пилотки; лоб его прорезала морщина. Жюльен пристально взглянул на товарища.
— Ну и что? — спросил он.
— Дело в том, что мы с приятелями тоже рассчитывали перейти испанскую границу. Сам понимаешь, если б не это, зачем бы мы стали проситься в часть, размещенную так далеко от дома. Только там мы все время были на людях, не больно-то поговоришь по душам; а потом эти каталонцы не внушали мне доверия. Но я все время понимал, что и вы думаете, как бы попасть в Лондон.
