Современные историки любят сравнивать русских староверов с западно-европейскими протестантами. Дескать, равенство морали и отношение к труду их очень роднит. Эти «ученые», правда, не замечают очевидного хронологического противоречия. Близкие к язычеству староверы существовали на Руси вначале, а затем им на смену пришло современное духовное сумасбродство. На Западе же, с точностью до наоборот, мрачный католицизм с его кострами инквизиции был сменен в процессе Реформации на более мягкое, разумное, светлое протестантство, приближающееся к древнему европейскому язычеству. Русь была околоязыческой, Европа же, напротив, только стала таковою.
В самом начале XVIII века Петр I, проводя в жизнь свои реформы, берется за боярство — высший слой воинской касты, кроме всего прочего, экономически и юридически не зависимый от воли московских царей. Символ свободы — борода публично остригается в самой кощунственной форме. Люди, знакомые с магическими ритуалами, могут подтвердить оккультный смысл этой акции. Разрушение второй воинской касты затягивается до начала XX века, когда большевики расстреливали всех русских царских офицеров, даже самых низких званий, за одну лишь причастность их ко второй касте кшатриев. Классового, то есть антикастово-этнократического характера этих мер комиссары уже не скрывали.
Добив вторую касту, космополитические ненавистники России после 1917 года берутся за третью. Поголовно уничтожается купечество, кадры экономики, промышленности и науки. Раскулачивание принимает глобальные масштабы. Голод в деревнях инспирируется целой программой карательных мер. Первая и Вторая мировые войны уносят уже не просто цвет нации, вызывая демографическую катастрофу, но и просто всё работоспособное население. Не дав народу залечить раны, сразу же после Отечественной войны миллионы еще оставшихся мужских рук вместо того, чтобы восстанавливать разрушенный центр России, перебрасываются на Восток с целью освоения целинных земель.
Наконец, пик оккультного вандализма мы наблюдали в 70-е годы, когда в самом сердце России под предлогом «неперспективности» были подвергнуты затоплению многие и многие русские деревни. Политика индустриализации совершила свое черное дело. Народ был оторван от корней. Больше половины населения страны было подвергнуто люмпенизации, то есть превращению в четвертую касту шудр — людей без памяти, традиций, устоев. Заповедное сердце России — ее центральные области, столетиями бывшие ее житницей и дававшие лучших людей, обезлюдели и деградировали, получив общее ругательное обозначение «нечерноземье».
