– Так я ж улетаю.
– Вот как раз потому. Так надо. Давай, не ленись. А на восходе жди Орла. – И Лягушка вмиг исчезла на черной земле.
Сказано – сделано. Всю ночь в доме шла уборка. На рассвете прилетел Орел:
– Здравствуй, добрый молодец! Аль в путь собрался?
– Да все туда же, во дворец Единорога.
– Добро, я тебя отнесу. Чем кормить меня будешь?
– А что тебе нужно?
– Я, в принципе, падалью питаюсь. Отжившей всякой дрянью. Хватит для меня сначала твоего трусливого сердца.
– Как так – трусливого сердца? Может, у меня другого и нет?
– Может, и нет, это меня не касается. Полетишь?
Поразительно, что отчаянье делает с самым тихим чучелом! Сюня сказал:
– Полетим!
И они полетели. Время от времени Орел опускался на землю и клевал Сюнино трусливое сердце. Вначале было очень страшно. Потом стало все равно. Потом после долгого перелета Орел сказал:
– Больше нечего есть. А лететь еще далеко.
– Чего же ты хочешь?
– Твои глупые мозги.
– А может, у меня других и нету?
– Может, и нету. Меня это не касается. Полетим?
И они полетели. Время от времени Орел опускался на землю и клевал Сюнины глупые мозги. Вначале Сюня старался следить, что он забывал после каждого раза. Потом стало все равно. Потом после долгого перелета Орел сказал:
– Больше нечего есть. А лететь еще далеко.
– Чего же ты хочешь?
– Твое дурацкое имя.
– Но у меня ведь другого нету!
– Может, и нету. Может, и есть. Меня это не касается. Летим?
И они полетели. Время от времени Орел, прямо в воздухе, клевал Сюнино имя. Почему-то имени было жальче всего. Вначале. А потом стало все равно.
Он как будто заснул и проснулся от «Эй!» Орел садился на крышу дворца, отливавшего серебряным светом.
– Давай, иди, – сказал Орел.
– Ага, – сказал парень.
– Мой тебе совет, – добавил Орел, – лезь через дымовую трубу. Не спеши себя обнаруживать. Осмотрись, где ты
– Хорошо. Спасибо, Орел. Спасибо, пожиратель падали! Можно, я тебя расцелую? – и не дожидаясь ответа, он обнял Орла и поцеловал.
Потом Орел взмыл в воздух, сделал прощальный круг и исчез. Оставшееся на крыше полезло в дымовую трубу.
* * *
Ох, и черно было там! Черным-черно по-черному! Он скользил вниз по трубе, нельзя было слишком быстро, он тормозил, прижимаясь к стенкам, и весь покрывался черной копотью. Он так долго скользил вниз, что начал думать, уж не в подвалы ли какие-нибудь его ведет. Но вот, наконец, он уперся ногами в кучу золы и понял, что оказался в камине.
– Эй! Разведи-ка камин! – раздался громовой голос.
