Немало еще похвалялись поляки в тот вечер. Однако всемогущий Господь и драгоценная мать его, пресвятая Дева Мария, взирали с глубоким милосердием на немцев, что во хвалу и к чести их пришли в землю пруссов, желая спасти орден Девы Марии; они придали им сил и мощи и благого мужества, дабы противостоять полякам. И подошли они к самому Коницу, и выстроились в полном боевом снаряжении, и нашли короля Польского тоже готовым сразиться.
И вот, завидев войско противника, поляки обернули дело в свою пользу, выстроившись на вершине холма, немцы же оказались на его склоне. Первая боевая линия польского войска состояла из 500 копий>{44}, как это признает и польский воевода господин Лукас, и прочие польские господа, у немцев же было не более 70 копий. Но Господь помог им таким образом, что с помощью данной Богом силы немцы мечами прорубили себе путь сквозь поляков и намеревались уже быстро снова перейти к очередным ударам, и господин Ройс фон Плауэн, господин Фейт фон Шенберг, Георг фон Шлибен, Кунц Цедевиц и другие, что были осаждены в Конице, вышли из города на помощь немцам. Увидев это, поляки вскоре обратились в бегство, и многие при этом были взяты в плен и убиты.
БАРТОЛОМЕУС БЛУМЕ
(Наемники, которым великий магистр не смог заплатить золотом, потребовали взамен, помимо крепости и прочего, передать им еще город Мариенбург, который великий магистр освободил поэтому от принесенной им клятвы верности.)
Утром 24 июня 1456 года совет и вся городская община Мариенбурга собрались на церковном дворе, где присоединились к ним предводители и прочая верхушка наемников, чтобы договориться о клятве, которую они должны были принести последним. И бургомистр Бартоломеус Блуме ответил им от имени городского совета и всей городской общины: «Любезные господа, если, согласно вашему требованию, господин наш великий магистр освободил нас вчера от клятвы, то знаем мы и осознаем, что господин наш великий магистр вынужден был к тому, что должен был он освободить нас от клятвы, и Господь скорбит, что зашло дело столь далеко. Господин великий магистр волен освободить нас от клятвы, данной ему лично, но и тогда никому другому присягать мы не можем и не желаем, ибо известно и нам, и вам, любезные господа, что наши господа еще в стране. Потому не желаем мы приносить клятвы, как если бы мы знали, что наши господа все уже покинули страну, ибо Господь этого не допустил бы. Покуда мы знаем, что хотя бы кто-то самый незначительный из ордена остался в стране, мы и желаем считать его нашим государем, и никому другому мы не присягнем. Однако случись так, избави Бог, что все они уйдут из страны и никого из них в стране не останется, тогда должны мы будем и не пожелаем по необходимости ничего иного, как принять сторону того, кто станет затем господином всей страны. На это кое-кто из предводителей заметил, что им придется это сделать, а потом уже они посмотрят, как с ними поступить. На это Бартоломеус Блуме ответил сразу за всех: «Мы на том стоим, и посему прежде умрем, чем сделаем это».
