- Что там?
- Нашего задержали.
- Где?
- На торгах.
- Подъезжай.
В Белом доме, отреставрированном после расстрела танковыми пушками, уже кончался рабочий день. Но суеты не наблюдалось, чиновный люд ещё не покидал своих кабинетов. В просторных коридорах, где как стекло блестел паркет и ласкали глаз пестрые убегающие вдаль дорожки, ощущалась торжественная тишина. Как в соборе перед богослужением.
Служили, конечно, в кабинетах: там творилась государственная политика, согласованная с президентом.
Ананий Денисович шагал по коридору, как по мшистой солнечной поляне, он чувствовал приятную упругость ковровой дорожки. Он завидовал брату: за четыре года взлетел, считай, с ниоткуда к вершине власти и в полете обрастал миллионами и миллиардами сначала рублей, а затем и долларов. Спасибо ему: не чурается родственников. Хотя... прежде всего, спасибо родителю майору Пузыреву-Суркису, пропагандисту полка. Это его кровь сроднила их, связала в единый узел, в котором деньги делают власть, а власть - это деньги.
И сейчас Анания Денисовича вел к брату денежный интерес: упустить Поморский комбинат, значит, упустить миллионы долларов. Об этом он хотел напомнить брату, но брат об этом знал и без напоминаний. Он только уточнил, когда усадил брата на диван - подальше от "жучков":
- Этот русский, как его?
- Фидель Михайлович Рубан.
- Фидель, значит... Он не поступит с нами, как тот Фидель с Батистой?
- Он уже наш... Я за него ручаюсь.
- Твердо?
- Конечно. Ему выправляют мозги товарищ полковник и Антонина Леонидовна.
Услышав, кто "выправляет", Януарий Дениосвич заметил:
- Товарищ полковник служит за деньги. Тюлев больше заплатит переметнется к Тюлеву. А Тоня - это серьезно. Она работает за идею. Мечтает с нашей помощью ударить под дых Турцию, и пока турки очухаются, Курдистан добьется независимости. А помочь может только Россия. Разумеется, при нашем правлении. Но нам нужны русские, на которых мы можем положиться... Скажи прямо: на Рубана - можем? - Прежде всего, за него поручился профессор Герчик...
Януарий Денисович взглянул на брата, как иная мать смотрит на дочь, которая клянется, что она до свадьбы никому не отдастся. - Аркадий Семенович психиатр толковый , - сказал старший брат И я сожалею, что профессор отказался врачевать президента. Он ко мне напрашивался в личные лекари, но что-то меня удержало. Ведь мне пока ещё такой лекарь не нужен. Я его рекомендовал тебе. Чего греха таить, у тебя случаются заскоки... Излечит ли он тебя? - Я ему хорошо плачу.
