Эту особенность Аниной головы Януарий Денисович заметил давно. Но загадка - брат психически болен или только прыкидывается - так и осталась загадкой. Несомненным было одно: Аня при любом самочувствии не любит хвалиться своими людьми. Но сегодня почему-то хвалил аналитика: с умыслом или нет, - пожалуй, с умыслом. А может, чувство настороженности заставило его признаться, кто ему вычислил тюлевские теневые капиталы?
Но и брату не признался, откуда взяты данные для расчета. И правильно сделал. А вдруг брат где-либо проговорится? Тогда - все, пропала агентура, лодку бизнеса вытаскивай на берег. Работать без агентуры, что плыть вслепую: если не Тюлев, то кто-то другой ударит тебя веслом по загривку.
Свободное предпринимательство - это игра со смертью: не ты конкурента, так он тебя - на плаву остается один.
Януарий Денисович воспринял признание брата как импульс: брат боится Тюлева. Но ничего необычного в этом не было: на то и рынок, чтоб люди боялись друг друга. Но знать, откуда ждать опасность, может подсказать лишь человек, который умеет вычислять теневые капиталы. Это своего рода петушок из пушкинской сказки. Президент давно уже правит лежа: пока протрезвеет, пока повернется с боку на бок, а время будет упущено...
"Эврика! - воскликнул про себя Януарий Денисович. - Вот кого не хватает нашему президенту - петушка!"
Сдержанно спросил: - Твой аналитик, как его - Фидель? А что если его ввести в президентскую команду? На тебя он будет работать? - Спроси Дарьяну. - Спрошу. А имя вашему Фиделю придется поменять. Для команды - это что для быка красная тряпка. Ну, ты понимаешь. Пусть он будет Федя. Федор! Звучит! Ты ему паспорт поменяй. - А согласится ли он? - При его-то бедности?
Менять имя Фидель Михайлович отказался: все его друзья и знакомые привыкли к "Фиделю". Ананий Денисович мягко сослался на русскую национальную традицию: нет в русском языке таких имен! - Иное дело - Федя, говорил он, мягко улыбаясь. - Был царь Федор Иоаныч или как там - Иоанович.
Шеф ломал рыжую бровь и его рыжее лицо в лучах утреннего солнца выглядело торжественным и умиротворенным, а голова довольно сильно смахивала на петушиную: вот-вот закукарекает. Он готов был и закукарекать, лишь бы Фидель согласился стать Федей.
Фиделя Михайловича подмывало возразить: "А имя-то вашего братца - не того...Какой нормальный русский назовет своего сына в честь первого месяца календарного года? Тогда второго - пусть даже незаконнорожденного следовало назвать Фебруарием". Но, помня наставления Аркадия Семеновича, ни в коем случае не возражать, - удержался. При себе оставил недоумение: "Зачем это вдруг начальству потребовалась замена имени? Ведь я не тот Фидель. Тот бы говорил по-другому."
