Иной принципиальный россиянин возмутится:"Но это же бандит!" Возмущенного обывателя тут же осадят: "А кто сказал, что Суркис не уголовник?"
Так, глядя на Кремль из окна квартиры курдистанки, Фидель Михайловаич размышлял и сам себя спрашивал: кто очередной на верхотуру? Кремлевское кресло пусто не бывает. Он думал о тех несчастных десятках, а может, и сотнях тюлевских рабов - их проклятье никто не услышит, они так и сгинут безвестными и не оплаканными своими родными и близкими. Полупьяные гвардейцы бросят в костер их окоченевшие трупы. Трупы сгорят, как швырки-поленья. Будут преданы огню и их паспорта с трезубцами и гербами со всем тем, что напоминало им о родных местах, о женах, которые послали их в Россию на заработки, о детях, ради которых они согласились завербоваться на север - на тюлевский лесоповал.
Многое, о чем сейчас думал Фидель Михайлович, он уже рассказал Тоне, но она, как ему показалось, глубоко не восприняла его слова: в Курдистане, в каменоломнях, она видела и не такое - она видела деяния турок: там курдам давали жить не больше месяца.
Тоня сейчас была под свежим впечатлением "ночевки днем". Разгоряченная, но все ещё не уставшая от жарких телодвижений, а только дав мужчине передышку, она лежала, рассеянно слушала партнера, как слушает старый, но ещё крепкий священник исповедь молодой женщины, просунув руку под её кофточку: смысл слов уже не улавливается, но четко ощущается биение женского сердца.
Так и Тоня. Она рассеянно слушала Фиделя Михайловича, после долгих дней молчания путь выговорится, а заодно и передохнет.
И вдруг он спросил, требуя осмысленного ответа: - Не слишком ли легко я вырвался от Тюлева? Откуда-то Алик появился и сразу предложил бежать? Ты мне рассказывала, как совершила побег из анатолийской крепости. Просто ли было?
"Просто ли?" - подумала она с горечью. Тогда её перед побегом целый месяц пытали. Держали обнаженную и распятую на солнцепеке. Сутками не давали воды. На груди, где расплавленным оловом ей выжгли соски, гноились раны. И вот тогда товарищи рискнули её выкрасть. Двое молодых ребят, почти подростки, были убиты турецкими полицейскими...
О том, что у Фиделя Михайловича закрадется сомнение относительно легкости побега, она не предполагала. Ему ли сомневаться, не имея опыта? Опыт был у нее. И потому ещё в офисе, перед тем, как увести Фиделя к себе на квартиру, она заглянула в кабинет-сейф к товарищу полковнику. Высказала предположение: а не распорядился ли Тюлев таким образом отпустить аналитика?
