— А ему не дают?
— Разумеется. Во всех государствах ядер-ные дела всегда окутаны мраком, который намеренно усугубляют спецслужбы.
Уже на улице Немец озабоченно сказал:
— Как бы Александр Павлович не надулся. Он мужик хороший, но любит чувствовать себя главным. А ты…
— Что я? — не понял Ледников.
— Ты его, мой милый, просто допрашивал, не объясняя, что к чему. И это выглядело даже не слишком вежливо.
— Ну, извини.
— Но дело даже не в этом. Александр Павлович любит все знать. И особенно знать больше других. А ты держал его в неведении…
Ледников остановился.
— Ты ему доверяешь абсолютно?
Пару секунд подумав, Немец твердо сказал:
— Во всяком случае, пока у меня не было оснований в нем сомневаться. Кстати, ты его недооцениваешь. Из твоих вопросов он может сделать далеко идущие выводы. Он мужик хваткий. Ладно, а мне ты можешь объяснить, на кой тебе сдались все эти прокуроры, министры, сенаторы и судьи?
— Как оказалось, сенатором и скандалом с Винерами интересовалась Разумовская, а Кро-шахер и Грохер от этого дела тоже не стояли в стороне. Обрати внимание и на то, что Председатель Верховного суда конфликтует с Гро-хером. И это тоже немаловажно. От его позиции в нашем деле может зависеть многое…
— Думаешь, это может быть как-то связано с аварией? Что-то сомнительно…
— Не знаю пока. Но мелочей в таких делах не бывает. Это азы следственной работы — выяснять, что творится вокруг, с кем человек встречался, кем интересовался… Кстати, есть еще один персонаж, которым надо заняться. Причем в первую очередь. Надо попытаться выяснить, кто такая некая госпожа Элис, которая была последней, с кем встречалась Разумовская перед аварией.
— И откуда дровишки? В смысле информация?
— От Евгении Всеволодовны Абрамовой.
— Ого! Звучит внушительно. Значит, Элис… И это все, что нам известно?
— Она сотрудница фонда, в котором работала Разумовская. К тому же, видимо, она американка.
— Это уже кое-что.
