Прошло несколько часов. Ева убедилась в этом по солнцу. День постепенно клонился к вечеру. Она была голодна, хотела пить и постепенно продрогла. В ее душу закрался страх. Случись это летом, все было бы проще. Тогда ей особенно нечего было бы волноваться. Конечно, в этих местах случались лесные пожары, но крайне редко, чаще вскоре выяснялось, что тревога была ложной. Другое дело осенью и зимой. Тогда любому заблудившемуся грозит серьезная опасность. В Северных территориях, да еще на такой большой высоте, ночи очень холодные. Незадачливый путешественник к утру мог замерзнуть.
Еве приходилось слышать о людях, ставших жертвами этих лесов. Заблудившись, несчастные проводили в них по несколько дней. Хорошо, если им удавалось набрести на воду — ручеек или же небольшое озерцо. Раздобыть пропитание было труднее. Чаще всего потерявшихся находили уже в крайней степени истощения, бывало и обмороженными, а иногда и мертвыми. Было несколько случаев, когда люди пропали бесследно.
Неожиданно ледяные пальцы страха сжали сердце девушки. Обхватив колени руками, она постаралась отогнать прочь все мысли, кроме одной — нельзя удариться в панику! Это было бы глупо. Кроме того, до заката оставалось еще несколько часов.
Солнечный диск медленно, но неуклонно опускался за горизонт, и наконец Еве пришлось признать неизбежное — ей суждено провести здесь всю ночь. Она вдруг смутно припомнила, что порой встречала огромные старые кауру и тотары, корни которых, поднимаясь над землей, образовывали нечто вроде шалаша. Если бы ей посчастливилось отыскать такое дерево сейчас, до того, как окончательно сгустятся сумерки, она могла бы натаскать туда веток, сухого мха и папоротника, устроить себе вполне приличное укрытие, в котором продержалась бы до утра.
После часа поисков Еве повезло. Она набрела на исполинскую старую тотару с большим дуплом. Внутри дерево было полым. Ева возликовала и, забравшись туда, втащила с собой все, что ей удалось собрать, устроила вполне сносную постель. Мох, на котором она свернулась калачиком, был мягким, как перина, а толстый слой папоротников грел не хуже одеяла. Усилием воли ей удалось заставить себя забыть о терзающем ее голоде, о том, как ноет пересохшее горло, а потом Ева даже почти перестала обращать внимание на зловещие звуки и шорохи, которыми полон ночной лес, — унылые вопли ночных птиц, хруст веток, какие-то шорохи, свист и шуршание насекомых, вой холодного ветра и шелест листьев над головой. Постепенно веки девушки сомкнулись и она крепко уснула.
